Празднование 200-летнего юбилея Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии 1813-1814 гг. показывает, какой неизгладимый след в памяти народа оставили великие полководцы, среди которых одно из первых мест занимает Петр Иванович Багратион (1769-1812 гг.).

Генерал Багратион скончался от раны, полученной в Бородинском сражении. Ранению полководца посвящен целый ряд работ [7, 14], в том числе последнего времени [2, 5]. Между тем недостаточное внимание в литературе уделено освещению личностей врачей, которые оказывали ему медицинскую помощь. Порой открыто обвиняют докторов в халатности [1, 7, 13], психотравмирующем воздействии на него с внезапным сообщением об оставлении Москвы французам [10], намеренно плохом лечении и даже отравлении [8].

Так ли было это на самом деле? Попробуем объективно разобраться в этом.

Багратион перенес к 1812 г. уже 4 тяжелых ранения (1785, 1790 гг., апрель и сентябрь 1799 г.). Несмотря на тяжесть ранений, он легко поправлялся, раны его быстро заживали без всяких осложнений. Ко дню Бородинского сражения П.И. Багратион, по последним данным историков [1], имел возраст 43 года и среди военначальников русской армии считался одним из самых молодых и здоровых.

Последнее, пятое, ранение генерал П.И. Багратион получил 26 августа^[1] 1812 г. Возглавив контратаку Семеновских флешей, находясь верхом на коне, полководец получил огнестрельное слепое ранение передней поверхности средней трети левой голени осколком разорвавшейся французской гранаты.

Как показал наш 25-летний анализ [5], сразу после ранения лекарей вблизи Багратиона не оказалось.

Личным врачом командующего являлся главный медик 2-й армии Иван Иванович Гангарт (1776-1825 гг.). Он происходил из дворян Витебской губернии. Избрав в юности медицинское поприще, в 1788 г. он стал лекарским учеником в Петербургском сухопутном госпитале, а с 1790 г. служил подлекарем в войсках, расквартированных в Олонецкой губернии. С 1797 г. Гангарт - лекарь кирасирского полка. В качестве военного врача он участвовал в кампаниях против Швеции (1790 г.), Франции (1806-1807 гг.) и Турции (1809-1810 гг.). С 18 июля 1812 г. занимал должность главного медика 2-й Западной армии, командующим которой являлся П.И. Багратион.

Гангарт - провинциальный дворянин, не любивший столичных «выскочек». Этот военврач не заканчивал университетов, не защищал диссертаций и не имел степени доктора медицины. Почти всю свою жизнь провел военным врачом в действующих войсках и гордился этим. Он учился прямо на поле боя, перенимая у более опытных коллег навыки оказания медицинской помощи раненым. Вследствие своей исполнительности быстро прошел служебный путь от ученика лекаря до начальника медицинской службы одной из трех самых крупных армий России.

Как сообщил в мемуарах сам И.И. Гангарт, Багратион во время боев держал его в своей свите для оказания «скорой помощи раненым, которые нередко, за отдаленностью врачей, погибали» [3]. В самом начале Бородинского сражения ядро ударило в грудь лошади главного медика. Гангарт упал на землю, получив легкую контузию головы, ушибы груди и колена. Багратион крикнул: «Спасайте Гангарта!». Его увезли в Можайск, который располагался в 12 верстах от района Семеновских флешей. Узнав в Можайске о ранении командующего, Гангарт отправился обратно и по дороге встретил уже перевязанного Багратиона, который заявил плохо выглядевшему доктору: «Теперь должно быть нам ехать лечиться вместе» [3]. Ошибка главного медика армии состояла в том, что он, после своей легкой контузии, поспешил эвакуироваться, не оставив возле командующего другого доктора.

Поскольку личного врача командующего на месте не оказалось, адъютанты стали искать другого доктора. Первым из докторов нашли старшего врача лейб-гвардии Литовского полка Я.И. Говорова. Он произвел первую перевязку раненому. Исследовав зондом «глубину и ширину раны», наложил «простую повязку» [4].

Багратион в коляске был доставлен в развозной госпиталь, располагавшийся в санитарных палатках в районе Псаревского леса. Его осмотрел Я.В. Виллие, который занимал пост главного медицинского инспектора, т.е. начальника медицинской службы всей русской армии.

Яков Васильевич Виллие (1768-1854 гг.), шотландец по происхождению, но русский душой, закончив медицинский факультет Эдинбургского университета, в 1790 г. по контракту поступил на русскую службу и был определен лекарем в Елецкий пехотный полк. В 1795 г. он вышел в отставку и переехал в Петербург, где работал частнопрактикующим врачом. Блестящее хирургическое мастерство позволило ему выполнить ряд сложнейших операций, в том числе он спас от смерти любимца Павла I и приятеля П.И. Багратиона всесильного графа И.П. Кутайсова, вскрыв ему заглоточный абсцесс при явлениях асфиксии. Он становится доктором медицины, с 1799 г. - лейб-хирургом Павла I, а после смерти последнего - лейб-медиком Александра I. С января 1806 г. Я.В. Виллие - главный медицинский инспектор русской армии (в этой должности он оставался до самой смерти), с 1808 г. - президент Петербургской медико-хирургической академии. Я.В. Виллие впервые создал систему оказания медицинской помощи в русской армии, разработав ряд наставлений и инструкций, организовав систему эвакуации с развозными, подвижными и главными военными госпиталями.

На Я.В. Виллие в день Бородинского сражения выпала большая нагрузка, так как были ранены более 30 тыс. человек. Для организации медицинской помощи раненым Виллие появлялся в различных участках Бородинского поля и лично выполнил в этот день большое число сложных перевязок и 80 операций.

Выполняя перевязку П.И. Багратиону, Виллие верно решил, что ампутация генералу не показана: рана на передней поверхности средней трети левой голени была небольшой, не являлась тяжелой и пока еще не имела гнойных осложнений. Осмотрев рану, он провел ее зондирование, очистил, незначительно расширил и вынул из нее костный осколок, что свидетельствовало об огнестрельном переломе кости [11]. Однако Якову Васильевичу не удалось найти и удалить засевший глубоко в голени металлический осколок. Возможно, Виллие надеялся локализовать и извлечь осколок в последующие дни.

Багратиона увезли в Можайск, а на следующее утро, 27 августа, в связи с приказом об отступлении, срочно отправили в Москву. Так пути русской армии (при которой безотлучно должен был находиться главный медицинский инспектор Виллие) и раненого Багратиона разошлись: через Москву князя увезли на восток в с. Симы Владимирской губернии, а армия после оставления Москвы об­основалась к юго-западу от нее, в районе Тарутино. В связи с этим Я.В. Виллие, один из лучших хирургов России того времени, был уже лишен возможности довести начатое лечение Багратиона до конца: в более благоприятной обстановке, чем на поле боя, расширить рану, извлечь металлический осколок.

После смерти полководца Я.В. Виллие продолжил успешную карьеру в качестве лейб-медика Александра I, главного медицинского инспектора армии и президента Петербургской медико-хирургической академии. Умер в 1854 г., похоронен на Волковском кладбище Санкт-Петербурга.

К сожалению, Я.В. Виллие не оставил воспоминаний об оказании им медицинской помощи П.И. Багратиону.

В пути от Можайска до Москвы раненого сопровождали врачи Я.И. Говоров и И.И. Гангарт, быстро оправившийся от легкой контузии. Благоприятную возможность расширить рану и удалить металлический осколок доктора упустили при длительной остановке в с. Вяземы. В пути рана нагноилась, состояние привезенного 30 августа в Москву генерала стало тяжелым. 31 августа в доме генерал-губернатора Ф.В. Ростопчина состоялся консилиум, на который был приглашен профессор Гильдебрандт.

Федор Андреевич Гильдебрандт (Justus Friedrich Hildebrandt, 1773-1845 гг.) был обрусевшим немцем. В некоторых источниках его ошибочно именуют Федор Иванович или Иван Гильтебрандт. В 1789 г. он поступил в Московскую медицинскую школу к своему дяде Григорию Гильдебрандту, профессору этой школы. В 1795 г. определен адъюнктом ботаники и химии в Московскую медико-хирургическую академию. В 1799 г. по прочтении двух показательных лекций на латинском и русском языках (о дыхании и органе слуха) Гильдебрандт был определен адъюнкт-профессором анатомии и физиологии медико-хирургической академии. В 1804 г., согласно новому Уставу Императорского Московского университета, была впервые организована кафедра хирургии с соответствующим хирургическим институтом (клиникой) на 6 коек. Первым заведующим кафедрой хирургии и хирургического института в звании профессора был назначен Ф.А. Гильдебрандт. Он занимал эту должность с 1804 по 1830 г. По совместительству с 1808 по 1839 г. он являлся профессором Московской медико-хирургической академии, поскольку хирургическая клиника Московского университета располагалась в здании академии на Рождественке.

Гильдебрандт был хорошим практиком-хирургом, знающим также урологию и офтальмологию. Он неплохо выполнял многие хирургические вмешательства - промежностное камнесечение (литотомию), удаление «бельма» из глаза, ампутации, вскрытие гнойников и др. Из сохранившегося годового отчета его хирургической клиники за 1825 г. явствует, что на 6 развернутых койках лечены 36 больных (умерли 4), выполнено 25 операций, из которых 11 произвел Гильдебрандт. Эти показатели, однако, значительно уступают показателям Петербургской медико-хирургической академии за тот же год.

Считают [6, 9], что преподавателем Гильдебрандт был посредственным. Виной тому слабое знание им русского языка и плохая дикция. До 1795 г. преподавание медицины в России велось на латинском и немецком языках, поскольку преподавателями были в основном иностранцы. По Акту от 1795 г. преподавание должно было осуществляться уже только на русском языке, но Гильдебрандт еще несколько десятилетий читал лекции и разговаривал со студентами исключительно на латинском языке. В преподавании он использовал вначале немецкие учебники по хирургии, а с 1819 г. - свое собственное очень краткое руководство по хирургии, изданное на латинском языке.

В отличие от Петербургской медико-хирургической академии, где немец по национальности И.Ф. Буш принципиально читал лекции и осуществлял преподавание исключительно на русском языке, где студенты, обучавшиеся хирургии по его учебнику, изданному на русском языке, выполняли большое число операций на трупах и обязательно должны были сделать показательные операции на больных, преподавание хирургии в Московском университете значительно отставало. Вот как характеризует организацию учебы в Московском университете студент этого учебного заведения в 1824-1828 гг. Н.И. Пирогов: «Хирургия - предмет, которым я почти вовсе не занимался в Москве. Об упражнениях в операциях на трупах не было и помину, из операций над живыми мне случилось видеть только литотомию у детей и только однажды видел ампутированную голень… Фед. Анд. Гильдебрандт, искусный и опытный практик, особенно литотомист, умный остряк, как профессор был из рук вон плох. Он так сильно гнусил, что стоя в 2-3 шагах от него на лекции, я не мог понимать ни слова, тем более что он читал и говорил всегда по-латыни. Вероятно, профессор Гильдебрандт страдал хроническим насморком и курил постоянно сигарку. Это был единственный индивидуум в Москве, которому было разрешено курить на улицах. Лекции его и адъюнкта Альфонского состояли в перефразировании изданного Гильдебрандтом предельно краткого учебника хирургии на латинском языке. И так я окончил курс, не сделав ни на живом, ни на трупе ни одной операции, включая кровопускание и выдергивание зубов» [9].

Во время консилиума в Москве Гильдебрандт вновь зондировал Багратиону рану и определил, что наружное отверстие раны узкое, а сама она глубокая. Надо было рассечь рану, расширить ее и дренировать. Это позволило бы увидеть и удалить осколок снаряда, однако органосохраняющая операция не была выполнена. Из воспоминаний доктора И.И. Гангарта следует, что тяжесть состояния генерала была недооценена: «В Москве рана была весьма хороша и обещала спасение. Говоров и Гильдебрандт имели надежду на выздоровление» [3]. Между тем у князя уже были явные признаки сепсиса.

Утром 2 сентября в 4-местной карете раненый и три его врача (Гильдебрандт, Говоров и Гангарт) отправились из Москвы в с. Симы Владимирской губернии, в имение тети Багратиона. Больного беспокоили жестокие боли в ноге на протяжении всего пути, так как доктора не диагностировали огнестрельный перелом левой большеберцовой кости и не шинировали ногу лубками, что по армейской инструкции того времени полагалось выполнить при переломе. В Сергиевом Посаде 3 сентября врачи провели консилиум и решили выполнить ампутацию. Багратион, узнав о мнении докторов, возмутился и категорически отказался от ампутации. Однако плох тот врач, который не смог убедить пациента! Как показали последующие дни, доверительных отношений между пациентом и докторами так и не возникло.

Багратион всегда был строг и требователен по отношению к врачам. Известно, что в феврале 1812 г. за недостатки в лечении больных солдат Багратион арестовал на месяц лекаря 11-го егерского полка Барановича.

Взаимоотношения между Багратионом, благородным человеком, имевшим, однако, горячий грузинский темперамент, и врачами, а также внутри сложившегося врачебного коллектива, не были безоблачными. Петр Иванович не любил Гильдебрандта, навязанного ему Ростопчиным, так как с предубеждением относился ко всем «немцам». Все основное «рукодействие» держалось на Говорове, прошедшем солидную подготовку в лучшей на то время петербургской хирургической школе у И.Ф. Буша. Это не могло нравиться ни Гангарту, воинский чин которого был выше, ни Гильдебрандту, который имел больший вес в научной табели о рангах.

Яков Иванович Говоров (1779-1828 гг.) был очень способным, деятельным врачом-хирургом. Проучившись в Орловской духовной семинарии, в 1803 г. он поступил в Петербургскую медико-хирургическую академию, которую закончил в 1807 г. Являясь одним из лучших учеников у заведующего кафедрой хирургии И.Ф. Буша, Говоров выполнил большое число учебных операций на трупах, ему доверяли оперировать больных (ампутации нижних и верхних конечностей, пальцев, трепанации черепа, кровопускания, экстракции зубов и др.). После окончания медико-хирургической академии Говоров был определен лекарем в стрелковый батальон. В этой должности участвовал в войне России против Франции в 1807 г. Затем был как способный врач-хирург удостоен золотой медали и определен в Петербургский военно-сухопутный госпиталь. Это была лечебная база Петербургской медико-хирургической академии. В хирургической клинике в то время было уже 30 коек. Говоров научился неплохо выполнять хирургические операции, диапазон их расширился.

В 1809 г. он защитил докторскую диссертацию на тему «О нервной эпидемической лихорадке - тифе». Докторская диссертация была написана Говоровым на латинском языке - показатель учености и больших знаний Якова Ивановича. После защиты диссертации Говоров был назначен доктором в Кексгольмский пехотный полк. С 1811 г. Говоров - старший лекарь знаменитого лейб-гвардии Литовского полка. С этим полком он участвовал в тяжелых боях Отечественной войны, в том числе в сражении под Смоленском. Огромное число перевязок Говоров выполнил на Бородинском поле, так как его полк потерял там ¾ личного состава.

На протяжении всего пути от Можайска до Сим Я.И. Говоров ежедневно перевязывал рану князя, однако, несмотря на все старания Якова Ивановича, состояние раны все более ухудшалось. Ведь стерильность на перевязках в то время не соблюдалась, антибиотиков еще не было, а в тканях голени находился металлический осколок, поддерживающий инфекцию.

Лишь по приезде в Симы 8 сентября была выполнена запоздалая операция. «Знатным» разрезом мягких тканей обнажена глубокая рана левой голени, туго выполненная гноем. Обнаружен огнестрельный перелом большеберцовой кости. Удалены осколок снаряда и другие инородные тела (куски сукна и холста) [11]. Я.И. Говоров был очень удручен увиденным и впоследствии [4] признал свои ошибки в лечении Багратиона. Гильдебрандт же благоразумно не оставил своих воспоминаний о лечении великого полководца.

Запоздалая органосохраняющая операция не улучшила состояния князя. У него сохранялись признаки «гнилой горячки» (сепсиса). Во время перевязки 10 сентября обнаружены черные пятна «антонова огня» (гангрены). Доктора предложили ампутацию левой голени, от которой генерал вначале отказался. Когда же вечером 10 сентября он согласился на ампутацию, состояние его стало настолько тяжелым, что доктора решили, что Багратион уже не перенесет хирургическое вмешательство.

Багратион понял, что безнадежен. Утром 11 сентября генерал, недовольный врачами, заявил им: «Я сегодня намерен оставить принимать лекарства. Довольно» [4]. Вызвав адъютанта, он подписал бумаги по службе и продиктовал завещание, в котором благородный Петр Иванович, зная о печальном результате врачебных действий, определил всем трем докторам приличные суммы золотыми червонцами.

В первом часу дня 12 сентября 1812 г. П.И. Багратион скончался. Причиной смерти явился сепсис.

Безусловно, рана его изначально не была смертельной. Если бы органосохраняющую операцию выполнили в первые несколько дней после ранения, удалив металлический осколок из раны и наладив ее дренирование, свое­временно диагностировали огнестрельный перелом большеберцовой кости и транспортировку осуществляли с шинированной конечностью или выполнили ампутацию в сроки от 3 до 8 сентября, шансы на выздоровление полководца были довольно высоки. Однако в истории нет сослагательного наклонения. Доктора, безусловно, старались. В их действиях не было ни халатности, ни, тем более, злого умысла, но их мастерства и умения в нахождении должного контакта со сложным по характеру больным не хватило для благоприятного исхода лечения.

Судьба докторов после кончины П.И. Багратиона сложилась по-разному.

Иван Иванович Гангарт за контузию, полученную в Бородинском сражении, был награжден орденом Святой Анны II степени. Но без П.И. Багратиона, при другом начальстве, для него уже не нашлось прежней должности главного медика армии. В ноябре 1813 г. он был уволен с воинской службы «в связи с полученной контузией». Проживал затем в Обоянском уезде Курской губернии (коллежский советник с 1816 г.). В 1813 г. в журнале «Сын Оте­чества» им были опубликованы краткие воспоминания о лечении Багратиона. Умер в 1825 г. [12].

Федор Андреевич Гильдебрандт после смерти Багратиона отправился во Владимир, где до конца ноября 1812 г. работал хирургом временного военного госпиталя, а затем вернулся в Москву. Впоследствии он продолжал заведовать кафедрой хирургии и хирургической клиникой Московского университета, постепенно набирал авторитет, издал 7 научных книг, стал очень состоятельным человеком, жил в богатом собственном доме в Басманной части Москвы. В конце жизни стал академиком и вице-президентом Московской медико-хирургической академии. Г.А. Колосов [6] указывал, что Ф.А. Гильдебрандт не сделал каких-либо открытий, не оставил крупных научных работ и собственной школы учеников, но как первый заведующий кафедрой хирургии Московского университета внес определенный вклад в развитие московской хирургии и высшего медицинского образования.

Яков Иванович Говоров после кончины Багратиона прибыл в расположение своего лейб-гвардии Литовского полка и вновь приступил к обязанностям старшего лекаря. С этим полком Говоров участвовал во всех последующих походах и сражениях 1812-1814 гг. (при Красном, Березине, Лейпциге и др.) и с победой вошел в Париж. С 1815 г. занимал должность главного дивизионного доктора, с 1817 г. - старшего врача Московского полка. В 1824 г. Говоров по болезни оставил военную службу [14].

Я.И. Говоров в 1815 г. издал книгу «Последние дни жизни князя П.И. Багратиона». Он является автором еще нескольких монографий: «Опыт краткого врачебного обозрения кампаний 1812-1815 гг.», «Врачебные наставления» и др. В последней он требует высоких нравственных качеств от врача, подчеркивая, что «врач без нравственности опаснее болезни» [14].

После отставки Говоров не только занимался написанием научных книг, но и много путешествовал по Европе и России, являлся действительным членом Петербургского общества любителей словесности, наук и художеств. Этот разносторонний человек умер в 1828 г.

Такой след в истории оставили врачи, добросовестно, но не безошибочно, лечившие П.И. Багратиона после его последнего ранения.