Интервью с Ириной Анатольевной Васильевой

Ольга Игоревна Сагалова – профессор кафедры инфекционных болезней Южно-Уральского медицинского университета (ФГБОУ ВО ЮУГМУ Минздрава России), главный внештатный специалист Минздрава России по инфекционным болезням в Уральском федеральном округе, доктор медицинских наук. Победитель Всероссийского конкурса врачей 2018 года в номинации «Лучший инфекционист».

– Ольга Игоревна, почему вы поступили именно в Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова?

– До моего родного города Запорожья докатилась слава о нем как об одном из лучших медицинских вузов страны, и я решила: если уж учиться, то в лучшем. Тем более что к тому времени выбор медицины как специальности был определен и даже подкреплен небольшим опытом: чтобы проверить свои силы, я в 10-м классе поработала санитаркой в хирургическом отделении больницы скорой помощи. И поняла: да, это мое!

– Сложно было поступить?

– Золотые медалисты имели преимущества: сдавали только один экзамен. Я сдала на отлично экзамен по химии и поступила.

– Чем больше всего запомнились годы учебы? Кто из преподавателей стал примером для подражания, настоящим учителем?

– Это бывшие тогда ассистентами кафедры инфекционных болезней Майя Петровна Онухова и Елена Алексеевна Куликова. Они и преподавали очень интересно, и имели большой клинический опыт. Многое видели, работали в разных местах, в том числе за рубежом. Например, Майя Петровна рассказывала нам о ликвидации последствий землетрясения в Перу, в которой она участвовала, и о других необычных случаях из практики.

А еще на мой выбор специализации реально повлияла мамина подруга, которая работала заведующей приемным покоем инфекционного отделения больницы Четвертого управления. Она с упоением описывала истории излечения пациентов от малярии, тифа и т.п. Такое отношение к работе не могло меня оставить равнодушной.

– Вы сказали «мамина подруга». А мама медик?

– Нет, мама не медик. Мама получила два образования и была инженером и переводчиком технической литературы.

– То есть вы первый врач в семье?

– Да. Но теперь не единственный. Сестра Евгения тоже закончила педиатрический факультет того же института. Ну вот она-то точно пошла по моим стопам.

– А в Челябинск попали по распределению? И где было первое место работы?

– Мой дедушка, в свое время поработавший в этом городе, любил говорить: «Лучшие люди живут на Урале». И я из всех вариантов выбрала Челябинск. Попала в медсанчасть треста «Челябметаллургстрой». Потом она стала городской больницей №7, а в начале 90-х – клиникой Челябинской государственной медицинской академии, в дальнейшем – клиникой Южно-Уральского государственного медицинского университета. Для больницы, на самом деле, это был способ выжить. А у университета появилась своя клиника, что тоже замечательно.

Таким образом, в трудовой книжке менялись названия места работы, а по существу вся моя профессиональная жизнь более 40 лет была связана с одним и тем же лечебным заведением.

– Область ваших научных интересов – вирусные гепатиты, вирусные и бактериальные кишечные инфекции, норо- и ротавирусная инфекция. Но вы – не кабинетный ученый, а клиницист. Как это отразилось на практике?

– Все взаимосвязано, конечно. Столкнувшись в начале 90-х с огромным потоком больных с кишечными инфекциями, многие из которых не были распознаны, я начала работать над более полным изучением этиологии кишечных инфекций, в частности над внедрением иммунного ферментного анализа для диагностики ротавирусной инфекции, изучением ее клинических особенностей у взрослых. Это нашло свое отражение в кандидатской диссертации, посвященной ротавирусной инфекции у взрослых. Исследования вирусных диарей продолжились в докторской диссертации «Клинико-иммунологическая характеристика кишечных инфекций вирусной этиологии у взрослых», научным руководителем которой стал выдающийся отечественный инфекционист – заместитель директора Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора академик РАН Виктор Васильевич Малеев. Общение с ним – и как с большим ученым, и как с удивительным человеком – просто бесценно.

А практическим результатом такой деятельности стало то, что диагностика кишечных инфекций в Челябинской области, согласно результатам эпидемиологических исследований, поднялась на новый качественный уровень.

Коллектив инфекционного отделения №2 клиники ФГБОУ ВО ЮУГМУ Минздрава России, 2019 год

– Наверное, не ошибусь, если скажу, что хроническим вирусным гепатитам вы уделяете особое внимание. Неоднократно во время различных конференций и конгрессов, российских и европейских, посвященных данному заболеванию, вы комментировали для нас, журналистов, состояние дел с заболеваемостью в стране и мире, рассказывали о необходимости и возможностях борьбы с гепатитом. Когда вы начали заниматься этой темой и почему она так важна?

– Я этой темой начала заниматься практически сразу, когда стала главным внештатным специалистом Челябинской области по инфекционным болезням, то есть в 2004 году. А уже в 2005-м мы включили гепатиты в нашу региональную программу «Предупреждение и борьба с социально значимыми заболеваниями».

Тогда использовалась двойная комбинированная терапия на основе пегилированных интерферонов, длительная (от 24 до 48 недель), которая имела массу нежелательных явлений, тяжело переносилась больными, а стоила почти в три раза дороже современного лечения. Финансирования программы хватало примерно на 30–35 больных, ведь в эту программу входила еще и молекулярная диагностика гепатита C, потому что ПЦР за счет ОМС тогда еще не делали, только недавно такое обследование стало покрываться средствами ОМС. Многие пациенты проходили ПЦР за свой счет, а в нашем гепатоцентре это было бесплатно.

– Знаю, что Челябинская область одной из первых в стране стала переходить с интерфероновой терапии гепатита C на эффективные современные схемы лечения. Как удалось этого достичь и каков результат?

– Новые схемы мы начали внедрять в 2016 году, достаточно скоро после появления ставшей по-настоящему прорывной безинтерфероновой терапии. Сначала полностью перевели пациентов с первым генотипом гепатита C. А как только появились пангенотипные схемы, стали применять их и для пациентов со вторым и третьим генотипами. В 2018 году область полностью перешла на безинтерфероновые режимы.

Наверное, удалось этого достичь, потому что наш региональный Минздрав всегда прислушивался к мнению специалистов. Спасало и то, что еще не было отечественных клинических рекомендаций, поэтому можно было ссылаться на международные рекомендации, которые предлагали именно это эффективное лечение. Да и глобальная стратегия ВОЗ по элиминации гепатита во всем мире к тому времени была принята. И в ней тоже четко прописано использование безинтерфероновых схем.

А потом уже, в общем-то, никто и не заикался о том, чтобы возвращаться к старому.

Со временем удалось добиться значительного увеличения финансирования программы, с 20 млн до 258 млн ежегодно. Эта сумма утверждена в 2020 году в программе развития здравоохранения Челябинской области на 5 лет. Она позволяет нам по нынешним ценам лечить порядка 700 человек каждый год. Но и это мало для нашего региона! Каждый год в Челябинской области выявляется более 1200 новых пациентов, а в Регистре больных вирусными гепатитами более 24 тысяч.

II Международный инфекционный форум (декабрь 2023 года, в жюри конкурса молодых ученых)

Эффективность этих схем мы анализируем каждый год, и убеждаемся в правильности выбранного пути. Причем в программе изначально были прописаны только самые трудные пациенты, с тяжелым фиброзом печени (F3, F4). И даже у них эффективность всегда была от 98–99%.

Сейчас, согласно принятым в 2021 году рекомендациям, в первую очередь лечим остро нуждающихся больных, то есть с тяжелым фиброзом, в том числе декомпенсированные циррозы печени, с клинически значимыми внепеченочными проявлениями, и перелечиваем потихоньку тех, кому ранее назначали интерфероны.

Когда появились детские формы новых препаратов, мы тоже стали одним из первых регионов, который начал применять их у детей с 12-летнего возраста; а когда появилась возможность назначать их детям с трех лет, мы внесли изменения в программу. Сейчас такие дети обеспечиваются за счет фонда «Круг добра».

Поскольку уже довольно много больных пролечено, мы с 2022 года включили в программу лечения всех больных с фиброзом 2-й степени и пациентов с тяжелой коморбидной патологией (диабет, злокачественные новообразования, болезни почек и т.п.) независимо от стадии фиброза, а также женщин фертильного возраста, что оказалось довольно опрометчивым, так как задумка была обеспечить отсутствие вертикальной передачи от матери к ребенку, но фертильный возраст, согласно определению ВОЗ, считается до 49 лет… Поскольку женщин фертильного возраста в регионе несколько тысяч, всех сразу вылечить нет возможности, да и далеко не все собираются рожать. Будем думать над формулировкой.

– Однажды вы проводили опрос «Осведомленность врачей-терапевтов и врачей общей практики о гепатите C». Что он показал?

– Он показал, что есть еще над чем работать. Врачи-терапевты достаточно много знают о гепатите, в том числе о его внепеченочных проявлениях, но тем не менее даже на вопрос, является ли принадлежность пациента к группе риска поводом для обследования на гепатит, у опрошенных не было стопроцентного мнения. Это касалось и случаев повышения уровня печеночных ферментов, наличия ВИЧ-инфекции или хронических заболеваний печени, других хронических заболеваний.

Такие ответы я часто показываю, когда делаю презентации для врачей-неинфекционистов.

То есть опрос показал, что на такие серьезные «звоночки» врачи первичного звена не всегда обращают внимание. Конечно, это может быть связано не только с низкой осведомленностью, но и с большой загруженностью врачей-терапевтов и врачей общей практики. Надеюсь, ситуация изменится в ближайшее время, когда обследование на гепатит будет включено в план диспансеризации взрослого населения.

Сейчас и американцы у себя в обновленных рекомендациях написали, что каждый взрослый человек хотя бы раз в жизни должен быть обследован на гепатит C, а пациенты из групп риска ежегодно должны проходить такое обследование.

А второй момент, который обнаружился во время этого опроса: оказалось, далеко не все терапевты и врачи общей практики, даже выявив антитела к гепатиту С, направляют пациентов к врачу-специалисту. Поэтому из поля зрения выпадает добрая четверть пациентов с гепатитом, которым могло бы быть в гепатоцентрах оказано лечение, в том числе бесплатное.

Врачом первого контакта являются и другие врачи-неинфекционисты – эндокринологи, нефрологи, дерматологи и т.д. У них тоже должна быть гепатитонастороженность. Ведь если эндокринолог у пациента с сахарным диабетом не обнаружит имеющийся у того гепатит, тот так и будет лечить свой диабет, пока у него не случится цирроз печени. Тем более что на фоне диабета фибротические изменения прогрессируют существеннее, чем с моногепатитом. Поэтому это очень важный момент.

– В 2020 году в программе «Разбор полетов» в студии «Челябинского эха» вы рассказывали о новой коронавирусной инфекции. Если смотреть с высоты сегодняшнего дня, как бы выглядел «разбор полетов» сегодня? Что бы вы сказали по итогам того, что мы тогда пережили?

– Пандемия ковида уже как только не обсуждалась, и еще столько же о ней и о самом заболевании можно говорить. Я хочу сказать о другом. Это был настоящий подвиг медиков – врачей всех специальностей, сестер, санитарок, сотрудников скорой помощи. Целый день в громоздких непроницаемых костюмах. Нескончаемый поток тяжелых больных – по 40–50 человек в сутки в каждом приемном отделении. Огромные очереди на КТ.

Но надо сказать, что очень быстро и гибко с ситуацией справился и федеральный, и наш Минздрав, и на местах все было организовано неплохо. Мы старались следить за московским опытом, поскольку там пандемия началась раньше, и столичные коллеги проводили много видеоконференций. И фармуправление наше тоже откликалось, оперативно поставляя новые препараты, как только они начинали появляться, в том числе для упреждающей терапии, потому что изначально-то вообще ничего не было.

Работали без выходных: и управленцы здравоохранения, и главные врачи, и весь персонал – ведь надо было сотни больниц оборудовать, срочно оснастить стационары кислородом, всеми средствами защиты, компьютерными томографами и т.п.

Ольга Сагалова на отдыхе

И результат был ошеломительный: буквально за 2–3 недели удавалось перепланировать и отремонтировать различные подразделения больниц, чтобы создать полноценные условия для работы инфекционного госпиталя.

Так, новый современный ковидный госпиталь недалеко от Челябинска построили очень быстро, его запустили уже в ноябре 2020 года. Сейчас это Областной инфекционный центр ГАУЗ «Областная клиническая больница №3».

Была и оборотная сторона медали: мы действительно «разбирали полеты» – анализировали каждый летальный случай и одновременно учились бороться с новой инфекцией. Без конца проводились обучающие семинары, где детально разбирались постоянно обновляющиеся рекомендации Минздрава: что изменилось, на чем заострить внимание врачей-специалистов и руководителей.

Но вот интересное свойство человеческой памяти – не столько забывать тяжелые моменты, сколько не делать на этом акцент. Как говорится, пережили и пошли дальше. Теперь пандемия уже страница в истории медицины.

А ведь до этого мы в 2009 году пережили грипп H1N1, и вначале тоже было страшно. Особенно, когда беременные начали тяжело болеть, вплоть до летальных случаев. Однако справились, выработали эффективную тактику борьбы. И когда ковид начался, мы многое уже взяли из методов борьбы с высокопатогенным гриппом. Например, тактику ведения беременных, необходимость их превентивной госпитализации и так далее.

Приятно, что «за самоотверженность и высокий профессионализм, проявленные в борьбе с коронавирусной инфекцией» меня в числе пятерых челябинских медиков наградили орденом Пирогова.

– Почему-то не удивилась, когда нашла на вашей странице в VK рассказ о джазовом фестивале в Челябинске. Расскажите, пожалуйста, о нем и своем увлечении этой «музыкой свободных духом».

– Джазовый фестиваль – одно из проявлений моей любви к музыке как таковой. Я же закончила музыкальную школу по классу скрипки. Даже стоял вопрос о поступлении в музыкальное училище, однако дедушка предложил выбрать профессию, «которая прокормит при любых обстоятельствах». Но любовь к музыке осталась. В Челябинске часто бывают хорошие концерты, мы ходим и на джазовые фестивали, и на классику. У нас проходит замечательный фестиваль классической музыки под эгидой Дениса Мацуева. Часто приезжает Владимир Спиваков, столичные симфонические и камерные оркестры. В июле прошлого года посчастливилось попасть на прекрасный концерт Аиды Гарифуллиной и Челябинского симфонического оркестра, который, на мой взгляд, является одним из лучших в России.

Мы почти каждый год сплавляемся. Ходили на Белую, на Нугуш в Башкирии, когда-то даже в Карелию ездили. Правда, я не участвую в категорийных сплавах, боюсь

А этот джазовый фестиваль, о котором вы спрашивали, был очень яркий, красивый, несмотря на пасмурный день; выступали классные коллективы. Вот и захотелось их запостить.

– Есть еще какие-нибудь увлечения, кроме музыки?

– Мы практически каждый год ездим на сплавы. Ходили на Белую, на Нугуш в Башкирии, когда-то даже в Карелию для этого ездили. Правда, я не участвую в категорийных сплавах, боюсь. Сплавляемся с мужем, с друзьями. Раньше сын участвовал, пока был маленьким. Теперь у него другие, тоже интересные увлечения, но это не сплав.

– И не медицина?

– И не медицина, увы. Муж мой тоже врач, поэтому вместе жалеем, что сын не в медицине. Но конфликта поколений нет, мы друг друга понимаем. Это самое главное, конечно.

Ну и третье, наверное, самое большое увлечение по жизни – это книги.

– Даже не сомневалась, потому что сама просто помешана на чтении.

– Все люди нашего поколения были помешаны на чтении. Мы ведь рано учились читать, и читали много. Достать хорошую книжку было сложно, что вдвойне повышало ее ценность.

– Для меня до сих пор самое большое счастье – взять в руки книгу, чтобы страницы шуршали и пахли краской и хорошей бумагой…

– Понимаю. Но я электронные книжки тоже читаю, потому что в поездки проще взять их, чем те «кирпичи», которые мы раньше таскали. А дорогу без чтения просто не представляю.

– Сравнительно недавно коллектив ЮУГМУ поздравлял вас с юбилеем. Друзья и коллеги говорили о том, как много вами сделано. А есть что-то, не дающее покоя: невзятая вершина, незаконченное дело?

– Конечно! У меня ведь случилось большое изменение в профессиональной жизни. Я много лет была заведующей отделением, с 1990 года до 2021-го. А потом так получилось, что сломала ногу и долгое время была на больничном. Восстановление шло непросто, и я ушла с этой должности, а также перестала быть главным специалистом областного Минздрава.

Когда на кафедре инфекционных болезней ЮУГМУ осознали, что у меня теперь больше свободного времени, стали настойчиво приглашать на работу на должность профессора. Я раньше здесь периодически преподавала на циклах повышения квалификации врачам, но со студентами и ординаторами не работала. Для меня это абсолютно новый этап: выступления на конференциях, презентации, чтение время от времени каких-то лекций все-таки отличаются от преподавательской работы. И мне нужно осваивать новое пространство, наращивать новый опыт.

Кроме того, я продолжаю работать врачом на четверть ставки в областном гепатоцентре, то есть тему гепатитов не бросаю. И, конечно, огромную ответственность налагает статус главного специалиста УФО – осваиваюсь с этими обязанностями. Работа сложная, но очень интересная и важная.