08 марта 2015 г. судебная реформа в нашей стране отмечена новым шагом — принят Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации (далее КАС, Кодекс) [1]. Поскольку судопроизводство в соответствии с данным Кодексом предусматривает проведение судебной экспертизы, существует необходимость постатейного анализа документа в части, касающейся судебно-экспертной деятельности, для ознакомления читателя с новым направлением работы судебно-медицинских экспертов в судах.
Судебно-медицинские эксперты в порядке служебной деятельности являются участниками гражданского, уголовного и административного судопроизводства. В связи с этим специальная судебно-медицинская нормотворческая деятельность является составной частью процессуалистики как публично-правового института, регулирующего основные требования к процедуре судопроизводства. В опубликованной ранее работе [2] приведено исследование создания ведомственных нормативных правовых документов, в разработке которых, как правило, участвовали судебные медики. В настоящей статье представляем анализ федерального закона, по тексту которого очевидно, что в подготовке его судебно-медицинские эксперты участия не принимали.
Наиболее выдающейся «новацией» для всего экспертного сообщества, несомненно, является введение понятия «устное заключение эксперта» (ч. 1 ст. 82). Разъяснения экспертов, ответы экспертов на дополнительные вопросы, консультации и пояснения специалистов должны составлять содержание протокола судебного заседания (ч. 7 ст. 82; пп. 11, 12 ч. 3 ст. 205), а устное заключение эксперта не входит в перечень обязательных вербальных описаний, подлежащих протоколированию.
В то же время представленное экспертом заключение в устной форме не отвечает требованиям ст. 59 этого же Кодекса, так как противоречит федеральному закону «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (ФЗ о ГСЭД) [3], в редакции которого от 08.03.15 такая норма не прописана. Таким образом, после внесения КАС в список изменяющих документов для ФЗ о ГСЭД в нем осталась предусмотренной только письменная форма заключения эксперта (ст. 25). Это лишь формальная сторона данного вопроса. По сути, устное заключение эксперта в судопроизводстве — это нонсенс.
Важной нормой процессуального законодательства, осложняющей работу судебно-медицинских экспертов, является установление судом сроков проведения экспертизы. Следует обратить внимание на историю этого вопроса.
В первоначальной редакции ФЗ о ГСЭД о сроках экспертизы было изложено так: «Руководитель обязан… обеспечить контроль соблюдения сроков производства судебных экспертиз, полноты и качества проведенных исследований, не нарушая принцип независимости эксперта» (абз. 5 ст. 14 ФЗ о ГСЭД). Таким образом, сроки производства экспертиз, как и полнота, и качество проведенных исследований, были отнесены к компетенции экспертного учреждения и контролирующей функции его руководителя. Это отражало объективную реальность того, что сроки производства экспертиз в основном обусловлены технологическими процессами тех или иных исследований и вместе со специальными манипуляциями и другими действиями экспертов и вспомогательного персонала составляют методики исследований, применяемых в экспертизе. Применение определенных методик исследования относится к области специальных знаний эксперта, проводящего экспертизу, поэтому и сроки проведения экспертизы являются частью этих знаний, тем более что эксперт свободен в выборе методик при производстве экспертных исследований.
С вступлением в силу Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (АПК РФ) № 95-ФЗ от 24.07.02 [4] в нем в ч. 4 ст. 82 появляется такая норма: «…В определении о назначении экспертизы указываются… срок, в течение которого должна быть проведена экспертиза и должно быть представлено заключение в арбитражный суд».
Для судебно-медицинских экспертов введение нормы об установлении сроков экспертизы в процессуальном законодательстве прошло незаметно, так как ее ранее не было в ФЗ о ГСЭД, и его в течение 7 лет не приводили в соответствие с АПК РФ. В это время судебно-медицинские эксперты руководствовались внутриведомственными положениями о сроках проведения экспертиз. Наличие такой нормы в АПК РФ на деятельность судебно-медицинских экспертов не влияла, так как в арбитражном судебном производстве крайне редко возникает предмет судебно-медицинской экспертизы.
Затем федеральным законом № 124-ФЗ от 28.06.09 [5] вносятся изменения в законодательные акты:
а) гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации (ГПК РФ) дополняется сроками производства судебной экспертизы, которые указываются в определении суда о ее назначении, как и в АПК РФ;
б) арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации (АПК РФ) и ГПК РФ дополняются ответственностью за невыполнение предписанных сроков представления заключения эксперта в суд, назначивший экспертизу: «В случае невыполнения требования суда, назначившего экспертизу, о направлении заключения эксперта в суд в срок, установленный в определении о назначении экспертизы, при отсутствии мотивированного сообщения эксперта или судебно-экспертного учреждения о невозможности своевременного проведения экспертизы либо о невозможности проведения экспертизы по причинам, указанным в абзаце втором настоящей части, судом на руководителя судебно-экспертного учреждения или виновного в указанных нарушениях эксперта налагается штраф в размере до пяти тысяч рублей»;
в) в ФЗ о ГСЭД изменение (выделено жирным шрифтом) внесено в таком виде: «Руководитель обязан обеспечить контроль за соблюдением сроков производства судебных экспертиз с учетом дат, установленных судами при назначении судебных экспертиз, полнотой и качеством проведенных исследований, не нарушая принцип независимости эксперта».
На следующем этапе изложенные ранее положения о сроках проведения экспертизы прописаны в полном объеме уже в первоначальном варианте исследуемого КАС РФ.
Возможно, в случаях судебно-криминалистических экспертиз судья, основываясь на своих специальных знаниях, может устанавливать объективные сроки необходимых исследований, однако при назначении судебно-медицинской экспертизы установление ее сроков без согласования с экспертом априори является некомпетентным вмешательством в процесс проведения экспертизы и ограничением свободы выбора методик экспертом. Этот очевидный факт подтверждает, что на протяжении более чем столетнего развития процессуального законодательства и судебной медицины не было законодательного вмешательства в технологический процесс производства данного вида экспертиз. В уголовном судопроизводстве такое состояние невмешательства сохраняется до сих пор, при том, что основной массив судебно-медицинских экспертиз эксперты выполняют своевременно и с надлежащим качеством.
Такому нашему рассуждению о вмешательстве судьи установкой сроков проведения экспертизы в экспертную деятельность можно возразить тем, что ответственность за «невыполнение требования суда о представлении экспертом своего заключения в суд в срок, установленный определением о назначении экспертизы», наступает «при отсутствии мотивированного сообщения эксперта или судебно-экспертного учреждения о невозможности своевременного проведения экспертизы» (ч. 12 ст. 49 КАС РФ). Таким образом, в случае необходимости эксперт (руководитель государственного судебно-экспертного учреждения — ГСЭУ) должен испрашивать у судьи возможность продления сроков проведения экспертизы, предъявляя обоснование. А как судья будет оценивать такое обоснование? Будет осваивать круг знаний, которыми обладает эксперт, приглашать специалиста или назначать новую экспертизу? Несомненно, эксперт всегда найдет объективное обоснование необходимого срока проведения экспертизы, однако это будет сопровождаться временны́ми, моральными и другими дополнительными затратами. В результате отношения суда и эксперта (ГСЭУ) переходят из согласованного взаимодействия в плоскость взаимного недоверия. Обладая властными полномочиями применения штрафных санкций независимо от конечного результата и от применения или не применения каких-либо действий в отношении эксперта, суд реально оказывает на него сильное психологическое давление. Экспертное исследование — это процесс творческий, поэтому это воздействие уже самим предписанием закона ограничительных мер сковывает творческий дух исследователя, тем более что относительно сроков в отраслевых судопроизводствах имеются разногласия. Например, АПК РФ и КАС РФ для соответствующих судопроизводств устанавливают субъективные «разумные» сроки, а для экспертов — рамочные, в то время как в уголовном судопроизводстве для предварительного следствия, на которое приходится подавляющее количество экспертиз, в том числе и судебно-медицинских, установлены определенные сроки, но нет установленных сроков для производства экспертиз.
В качестве заключения по этому вопросу можно сказать, что предписание судом сроков поведения экспертизы является иррациональной мерой, так как при этом наряду с психологическими и дополнительными трудозатратными издержками происходит ограничение независимости эксперта и снижение его статуса как государственного эксперта и участника судебного процесса. Обусловлено это тем, что независимо от суда эксперты по определению имеют задачу оказания содействия судам и судьям в установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу, посредством разрешения вопросов, требующих специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла. Они по долгу службы и внутренней мотивации качественного исполнения своих обязанностей являются людьми высокообразованными и высокоорганизованными, не нуждающимися во внешнем непрофессиональном вмешательстве, корректирующем производственный процесс, каким является установление судом сроков производства порученной экспертизы.
Положение КАС РФ о том, что «эксперт не вправе самостоятельно собирать материалы для проведения экспертизы» (ч. 6 ст. 49 КАС РФ) без дополнения его нормой, содержащейся в абз. 4 ст. 19 ФЗ о ГСЭД: «В случае если получение образцов является частью исследований и осуществляется экспертом с использованием представленных на судебную экспертизу объектов, после завершения судебной экспертизы образцы направляются в орган или лицу, которые ее назначили, либо определенное время хранятся в государственном судебно-экспертном учреждении», может ограничивать эксперта в собирании экспертом материалов и фактов, являющихся неотъемлемой частью экспертного исследования.
В ч. 1 ст. 80 КАС РФ записано, что комиссионный характер экспертизы определяется судом и не как иначе. Данная норма не соответствует содержанию: а) абз. 1 статьи 14 («Руководитель обязан: по получении постановления или определения о назначении судебной экспертизы поручить ее производство конкретному эксперту или комиссии экспертов данного учреждения, которые обладают специальными знаниями в объеме, требуемом для ответов на поставленные вопросы»); б) абз. 2 статьи 21 («Комиссионный характер судебной экспертизы определяется органом или лицом, ее назначившими, либо руководителем государственного судебно-экспертного учреждения») ФЗ о ГСЭД. Следовательно, эта норма не отвечает требованиям ст. 59 КАС РФ.
Кроме того, она противоречит здравому смыслу, так как в определенных случаях только специалисты экспертного учреждения после изучения определения суда и поступивших с ним материалов дела могут определить комиссионный характер экспертизы. Для исполнения этой нормы закона потребуется дополнительное «разумное время», чтобы представить ходатайство руководителя ГСМЭУ или эксперта в суд о назначении комиссионной экспертизы и получения нового определения суда.
Согласно ч. 2 ст. 82 КАС РФ, в заключении эксперта (комиссии экспертов) может не содержаться сведений о суде, назначившем судебную экспертизу, что не соответствует абз. 5 ст. 25 ФЗ о ГСЭД и не отвечает требованиям ст. 59 КАС РФ.
Вопрос об оплате за проведение экспертизы в административном судопроизводстве в связи с принятием федерального закона № 124-ФЗ от 28.06.09 [5] и КАС РФ получил противоречия как внутри ФЗ о ГСЭД, так и в сравнении последнего с КАС Р.Ф. Так, согласно абз. 3 ст. 37 ФЗ о ГСЭД: «Государственные судебно-экспертные учреждения вправе проводить на договорной основе экспертные исследования для граждан и юридических лиц, взимать плату за производство судебных экспертиз по гражданским, административным и арбитражным делам, делам об административных правонарушениях» (в ред. федерального закона № 23-ФЗ от 08.03.15, которым дополнено слово «административным»). Ранее ст. 16 ФЗ о ГСЭД была дополнена следующим содержанием: «Эксперт или государственное судебно-экспертное учреждение не вправе отказаться от производства порученной им судебной экспертизы в установленный судом срок, мотивируя это отказом стороны, на которую судом возложена обязанность по оплате расходов, связанных с производством судебной экспертизы, осуществить оплату назначенной экспертизы до ее проведения» (данное изменение введено федеральным законом № 124-ФЗ от 28.06.09). Аналогичная норма принята в ч. 11 ст. 49 КАС Р.Ф. Кроме того, в Кодексе приняты штрафные санкции в отношении руководителя ГСЭУ или эксперта в случае невыполнения требования суда о предоставлении заключения в срок, установленный определением суда о назначении экспертизы (ч. 12 ст. 49 КАС РФ).
В таких вариантах существования двух нормативных актов дополнение к ст. 16 ФЗ о ГСЭД и аналогичная норма, содержащаяся в ч. 11 ст. 49 КАС РФ, в части мотивации непредоставления в срок заключения с отказом стороны по оплате расходов является абсурдной по следующим основаниям: во-первых, государственные эксперты по определению не могут получать вознаграждение за работу в судебном процессе, кроме так называемых командировочных расходов, так как не имеют права «осуществлять судебно-экспертную деятельность в качестве негосударственного эксперта» (абз. 2 ч. 3 ст. 16 ФЗ о ГСЭД). То же по сути прописано в ч. 3 ст. 108 КАС РФ; во-вторых, и это главное (!), при заключении договора о проведении платной экспертизы по административному делу в соответствии с абз. 3 ст. 37 ФЗ о ГСЭД ГСЭУ включает в договор 100% предоплату и осуществляет сделку не со стороной, а с судом, так как, согласно ст. 109 КАС РФ, сумма на расходы по экспертизе вносится сторонами предварительно на счет соответствующего судебного учреждения. В ином случае экспертиза может проводиться бесплатно.
Подводя итог обсуждению отдельных положений КАС РФ следует отметить, что если при проведении судебно-медицинских экспертиз следовать букве Кодекса как нормативного акта, имеющего большую юридическую силу, исполняя требования представленных спорных положений, то в некоторых случаях представленные в суд заключения эксперта (комиссии экспертов) с высокой степенью вероятности могут быть признаны недопустимыми доказательствами. Если учесть, что требование ч. 1. ст. 61 КАС РФ относится к доказыванию вопросов, связанных со здоровьем человека, только путем проведения судебно-медицинской экспертизы, то в случае признания заключения эксперта (комиссии экспертов) недопустимым доказательством, суд может оказаться в затруднительном и даже безвыходном положении. Очевидно, что некоторые нормы КАС РФ не проработаны со специалистами или не согласованы с другими нормативными актами по аналогичным и смежным вопросам. Положения Кодекса, касающиеся деятельности судебных экспертов, должны быть широко обсуждены заинтересованной общественностью с целью выработки рекомендаций для законодательной коррекции некоторых статей.
Конфликт интересов отсутствует.