Иргер Иосиф Маркович
8 октября 2020 г. исполнилось 110 лет со дня рождения выдающегося нейрохирурга профессора И.М. Иргера — основателя клиник нейрохирургии в Боткинской больнице и 1-м Московском медицинском институте им. И.М. Сеченова, автора первого учебника по нейрохирургии для студентов, заместителя главного редактора журнала «Вопросы нейрохирургии».
Путь к цели
Стремительный, порывистый, с образной эмоциональной речью, порой склонный к взрывчатости и острым реакциям и вместе с тем доброжелательный и теплый — таким запомнился мне Иосиф Маркович Иргер, крупный деятель советской медицины.
Он был одним из последних довоенных «приобретений» Николая Ниловича Бурденко. Но еще до этого судьба наградила Иосифа Иргера многими событиями. Способный молодой человек метался: поступил на физико-математический факультет Белорусского университета, оттуда сбежал на медицинский факультет. Закончив его в 1931 г., работал ассистентом на кафедре нормальной анатомии. Писал пьесы, которые рассматривались для постановки во МХАТе.
Кипучая натура тянулась к оперативной деятельности. И в 1933 г. Иосиф становится ординатором факультетской хирургической клиники 1-го ММИ, где и происходит его судьбоносная встреча с Н.Н. Бурденко. В 1938 г. И.М. Иргера зачисляют в Центральный нейрохирургический институт, в котором, став нейрохирургом, он быстро делает кандидатскую диссертацию на ортопедическую тему.
На фронтах
В январе 1940 г. нейрохирург Иосиф Иргер на финской войне. А с июня 1941 г. на фронтах Великой Отечественной — Западном, Воронежском, Сталинградском. С конца 1941 г. по июль 1942 г. он трудился в эвакогоспиталях Чкаловской области. Затем снова на фронт. Вот выдержка из отзыва о нем начальника ОРМУ: «...Обладая большой энергией и работоспособностью. в наиболее тяжелый период боевых действий тов. Иргер работал не только нейрохирургом, но и общим хирургом, проведя лично много операций. Уже тяжело больной, с температурой 39,5 и сильными болями в позвоночнике, он продолжал еще в течение ряда дней производить сложнейшие операции на мозге, пока обморочное состояние не заставило его прекратить работу...».
Возвращение и изгнание
Кончилась война. Майор медицинской службы Иосиф Иргер — инспектор научно-исследовательских и учебных учреждений в Берлине. Вместе с крупным немецким хирургом Зауэрбахом он восстанавливает деятельность медицинского Берлинского университета.
В середине 1946 г. Иосиф Маркович по состоянию здоровья демобилизуется и возвращается в Институт нейрохирургии, где Н.Н. Бурденко принял его на должность старшего научного сотрудника.
На фоне активной хирургической, научной и общественной деятельности Иргер в начале 50-х годов переводится из старших научных сотрудников в младшие. А в начале 1952 г. Президиум АМН СССР рекомендует его на отчисление из института. Иосиф Маркович с подготовленной докторской диссертацией становится безработным. Разгорается «Дело врачей». Но умирает Сталин, а вместе с ним и «Дело врачей». Однако в институт И.М. Иргер уже не возвращается.
Нейротравма
Деятельный Иосиф Маркович в 1953 г. создает впервые в городском здравоохранении Москвы нейрохирургическое отделение, которое умножает славу Боткинской больницы. И хотя Иосиф Маркович в 1955 г. успешно защищает докторскую диссертацию по опухолям мозжечка, он целиком переключается на изучение нейротравмы. По существу ученый впервые, опираясь на мировой и собственный опыт, детально описывает клинику и лечение черепно-мозговой травмы. Это первое в СССР монографическое исследование опубликовано в 8-м томе «Руководства по неврологии» в 1962 г. и оказало огромное влияние на развитие нейротравматологии в стране.
Встречи
Я познакомился с Иосифом Марковичем в 1957 г., когда проходил усовершенствование в ЦИУВ по неврологии на базе Боткинской больницы. Иосиф Маркович читал лекции и произвел на меня сильнейшее впечатление. По-видимому, и я чем-то приглянулся ему. Иначе чем объяснить его желание работать со мной, когда в 1962 г. он организовывал нейрохирургию в нервной клинике 1-го МОЛМИ им. И.М. Сеченова на улице Россолимо? Иосиф Маркович позвал меня на встречу с профессором-неврологом Александром Моисеевичем Вейном. Посмотрели друг на друга, поговорили. Я отдал им свой «curriculum vitae». Недели через две при новой встрече Александр Моисеевич развел руками, а Иосиф Маркович мрачно произнес: «Ни за что никогда не дадут Лихтерману работать вместе с Вейном и Иргером». Добрые отношения между нами, конечно, остались.
Вспоминаю II Всесоюзный съезд нейрохирургов в Центральном доме литераторов в 1976 г. Председательствующий А.Н. Коновалов объявляет докладчика: «Профессор Иргер». Почему-то задержавшийся Иосиф Маркович в спортивной одежде и кроссовках буквально бежит на сцену. Показывает стабилизированные проволокой шейные позвонки и лица больных, и все в негативном изображении. Зал смеется. Иосиф Маркович стоически продолжает доклад.
В конце 70-х годов в нейрохирургический центр Горького, где я тогда работал, поступил пострадавший с тяжелой автодорожной черепно-мозговой травмой. С критической ситуацией мы справились. Но развился синдром «запертого человека». Больной понимал наши инструкции, а отвечать мог только глазами — все четыре конечности не двигались. Ректорат местного мединститута, в котором пострадавший работал доцентом, добился консультации профессора И.М. Иргера. Иосиф Маркович прилетел по санавиации, сразу прямо из аэропорта прибыл к нам в клинику. Отказавшись от доклада лечащего врача, отправился в палату. Не проверяя никаких симптомов, ничего не спрашивая, слегка щелкнул больного по носу и вышел. «Безнадежен», — сказал профессор и тут же улетел. Диагноз Иосифа Марковича, увы, оказался точным.
В начале 80-х годов на Проблемной комиссии по закрытой тематике мне поручили подготовку единой для страны классификации черепно-мозговой травмы. Вскоре я представил свои соображения, подчеркнув, что сотрясение — это самая легкая форма повреждения мозга, и от старого деления его на три степени по тяжести следует отказаться. Меня поддержали все, кроме Иосифа Марковича, который заявил: «Как хочу, так и буду классифицировать черепно-мозговую травму. А смертельные исходы при сотрясении мозга не исключены». Всю мою аргументацию он эмоционально отверг. «Как же можно разработать единую классификацию ЧМТ, — подумал я, — если такой мэтр нейротравматологии считает ее ненужной?». Сегодня я понимаю позицию Иосифа Марковича. Он интуитивно чувствовал то, чего мы тогда не знали, — диффузное аксональное повреждение головного мозга под маской тяжелого его сотрясения.
Редактор
Я увлекся историей нейрохирургии и, прежде всего, биографиями ее выдающихся отечественных деятелей. На всесоюзной конференции в Суздале в 1978 г. подошел к Иосифу Марковичу, зная, каковы багаж его памяти и яркий стиль описаний, с просьбой вспомнить эпизоды жизни своих учителей и коллег. Он отреагировал тотчас: «Иди ты подальше! Я не сумасшедший, я жить хочу». Я был поражен, не понимая тогда правоту Иосифа Марковича.
Одна из моих статей в журнал «Вопросы нейрохирургии», в котором И.М. Иргер был заместителем главного редактора, попала к нему для решения о публикации. В Институте нейрохирургии он подошел ко мне и в резкой императивной форме велел для критики прийти сегодня вечером к нему домой. Идти не хотелось, но я пошел. Увидел профессорский кабинет, заставленный полками книг по отечественной и мировой нейрохирургии, познакомился с толстенной пачкой карточек по теме «Бурденко смеется» — заготовки о будущей книге об Учителе (увы, так и не написанной). Разноса не было. За чаем состоялась обстоятельная беседа о нейрохирургии и ее будущем. С критическими замечаниями Иосифа Марковича по моей статье я в чем-то соглашался, в чем-то возражал. Расстались мы очень тепло. Моя большая концептуальная статья «Прогноз развития нейротравматологии до 2000 года» вскоре появилась на страницах журнала.
Эрудиция
Иосиф Маркович был очень популярен как нейрохирург. Оперировал многих знаменитых людей. Первым, кого Н.И. Гращенков позвал к получившему тяжелую сочетанную черепно-мозговую травму академику Л.Д. Ландау, был профессор И.М. Иргер. Его диагноз и тактику лечения потом подтвердил приглашенный на консилиум У. Пенфилд.
Иосиф Маркович «собрал по кусочкам» (слова И.М. Иргера — Л.Л.) попавшего в катастрофу летчика-испытателя Г.К. Мосолова, ставшего впоследствии Героем Советского Союза.
Широко эрудированный в живописи и литературе Иосиф Маркович коллекционировал картины, альбомы, книги. Он собирал и научную литературу. Когда я впервые оказался в его кабинете, был поражен богатейшим собранием фундаментальных монографий и руководств по нейрохирургии, неврологии, нейрорентгенологии на английском и немецком языках. Стали понятны истоки глубочайших знаний И.М. Иргера. Иосиф Маркович хорошо знал поэзию и был завзятым театралом. Его друзьями являлись видные деятели художественной интеллигенции: скульптор Л.Е. Кербель, писатели Д.С. Гранин и Э. Кроткий, художник А.Г. Тышлер и многие другие.
Память
Последний раз я виделся с Иосифом Марковичем в начале февраля 1982 г. на защитном совете. Он выглядел очень уставшим. Подошел ко мне и спросил:
— Фраерман хороший человек?
— Хороший, Иосиф Маркович.
— Тогда проголосую за него.
Вскоре Иосифа Марковича не стало. Но остались память о ярком ученом и его деяниях: это созданная им школа нейрохирургов, нейрохирургическое отделение Боткинской больницы, нейрохирургическая клиника в 1-м ММИ, первый отечественный учебник по нейрохирургии, оригинальные монографии. Ученый достойно представлен в музее Национального центра нейрохирургии, где демонстрируются тетради с его пьесами, фотографии, личные вещи. Привлекает внимание великолепный портрет Иосифа Марковича, выполненный великим скульптором Л.Е. Кербелем. Этими приобретениями музей обязан его супруге Циле Константиновне, с которой я был дружен. А главное — успешно развивается современная нейротравматология, основы которой в Отечестве во многом были заложены трудами Иосифа Марковича Иргера.