Термин «аутизм» относят по DSM-IV-TR [1] к аутистическому расстройству, а по DSM-5 [2] — к «расстройствам аутистического спектра» (РАС) объединяющем аутистическое расстройство с другими клинически сходными состояниями.

Понятие «аутистический спектр» введено в 80-е годы прошлого столетия L. Wing [3] для обозначения заболеваний, сопровождающихся нарушением общения, социального взаимодействия и понимания. Аутистический спектр, или аутистический континуум, включает разные в генетическом и клиническом отношении психические расстройства, объединенные признаком нарушенного социального взаимодействия. В 2011 г. специалистами Научного центра психического здоровья (Москва) было введено определение «спектр аутистических расстройств» [4].

Современная концепция РАС охватывает расстройства, ранее определенные как ранний детский аутизм, детский аутизм, синдром Каннера, высокофункциональный аутизм, атипичный аутизм, детское дезинтегративное расстройство, синдром Аспергера. Таким образом, понятие РАС охватывает ряд сходных состояний, характеризующихся дефицитом (нарушением) в сфере социального взаимодействия, вербальной и невербальной коммуникации, сужением (ограниченный набор) интересов и стереотипом поведения, а также разной степенью когнитивных дисфункций в диапазоне от высокого уровня когнитивного функционирования до тяжелых интеллектуальных нарушений. Эти аномалии поведения и когнитивные отклонения влияют на все области жизни и определяют степень восприятия окружающего мира страдающими РАС пациентами и их взаимодействие с остальными людьми. Ранние признаки аутизма наблюдаются преимущественно в первые 3 года жизни ребенка, когда происходит активное эмоциональное развитие и взаимодействие в системе мать—дитя. Проявления заболевания различаются в зависимости от его тяжести, уровня развития и возраста больных к периоду начала заболевания.

В соответствии с МКБ-10 (1994, 1999) расстройства, проявляющиеся аутизмом в детском возрасте, входит в диагностическую рубрику F84 (общие расстройства психологического развития). Диагностика аутизма в соответствии с критериями МКБ-10 проводится на основании следующих критериев: качественные нарушения социального взаимодействия и изменения коммуникации; ограниченные и повторяющиеся стереотипные шаблоны в поведении, интересах, деятельности; неспецифические проблемы — страхи, фобии, возбуждение, нарушения сна и привычек приема пищи; приступы ярости, агрессия, самоповреждения; манифестация симптомов до трехлетнего возраста. Своевременная диагностика того или иного типа РАС определяет особенности ведения и лечения пациентов.

В настоящее время признано клиническое и этиологическое разнообразие РАС, которое прослеживается как в разной генетической предрасположенности, так и различных нейродизонтогенетических и нейробиологических аномалиях, обнаруживаемых у данной группы пациентов.

Многочисленные исследования генома человека позволили выявить хромосомные участки, сцепленные с РАС, затем были идентифицированы расположенные на этих участках хромосом определенные гены-кандидаты, имеющие отношение к различным нейробиологическим процессам. В списке функциональных кандидатов оказались гены дофаминовой и серотониновой систем, нейротрофических факторов и нейропептидов, а также гены, ассоциированные с иммунной системой. Для других генов-кандидатов конкретные физиологические функции пока не установлены, однако показано, что общим для них является участие в синаптогенезе, а также в процессах нейрональной дифференциации и пластичности. Существуют различные варианты (полиморфизмы) этих генов [5, 6].

Согласно нейродизонтогенетическим гипотезам аутизм рассматривается как заболевание, вызванное дефектами развития мозга на ранних онтогенетических этапах. Гипотезы РАС, основывающиеся на нарушениях развития мозга, появились на основании большого количества фактов, выявляемых с помощью магнитно-резонансных, гистологических и нейрохимических исследований. Так, выявлены нарушение созревания нейронов во фронтальной коре, изменения перивентрикулярного белого вещества и увеличение объема боковых желудочков мозга [7]. С этих позиций предпринимаются попытки рассмотреть нарушения развития коммуникативных функций у детей с РАС [8].

У больных РАС обнаруживается также дисрегуляция иммунной системы как врожденного, так и приобретенного иммунитета [9—12]. Были отмечены и нарушения метаболизма нейромедиаторов, аминокислот и пептидов [13].

В целом ряде исследований [14—17] была отражена попытка связать развитие РАС с патологией энергетического аппарата клеток головного мозга, а именно с дисфункцией митохондрий.

Клинические симптомы РАС варьируют по степени своей выраженности [18, 19], что может приводить к противоречиям не только в диагностике [20], но и соответственно в эпидемиологических оценках [21, 22].

Число людей, у которых обнаружен аутизм, возросло в последнее время отчасти из-за изменившихся подходов к диагностике. Первая работа по выявлению распространенности аутизма среди специфической педиатрической выборки была проведена V. Lotter в 1966 г. [23]. По его данным, распространенность синдрома Каннера составляла 2 на 10 тыс. детей.

Авторы работ, которые были выполнены до введения диагностических критериев DSM и МКБ, исходили из диагностических критериев L. Kanner (цит. по [24]) и V. Rutter [25]. Обнаружилось, что критерии Каннера в целом соответствуют критериям DSM-IV и МКБ-10 и тем не менее 55—67% детей по критериям Каннера не считались бы аутичными [26]. Из этого следует, что более половины детей, которым в настоящее время ставят диагноз аутистического расстройства, не имели бы этого диагноза годами ранее.

Ряд детских психиатров петербургской школы [27] оспаривают понятие «расстройства аутистического спектра» и предлагают к «истинному» детскому аутизму относить только синдромы Каннера и Аспергера, а также органический аутизм. В этом случае распространенность рассматриваемых расстройств, естественно, должна быть более низкой. В то же время психиатры Украины [28], не подводя доказательной базы, считают распространенность РАС более высокой, допуская ее определение как «цунами» детского аутизма.

В последние десятилетия проявилась тенденция к расширению диагностических границ аутистических расстройств, в частности за счет диагноза «общее расстройство развития». Это началось с признания в DSM-III «атипичного аутизма» и в DSM-IV неуточненного общего расстройства развития, синдрома Аспергера, болезни Ретта и дезинтегративного расстройства детского возраста, а также включением атипичных форм аутизма, выявляемого при различных заболеваниях, — шизофрении, умственной отсталости, детском церебральном параличе и др. В этом случае речь идет фактически о признании нозологической неопределенности и многофакторности аутистических расстройств [4, 29]. Как отмечала В.М. Башина [8], почти 20-летнее использование в практике детской психиатрии классификации МКБ-10, построенной на основе допущения гетерогенности аутизма, при выявлении его фенотипической эквифинальности и отказе от версии исключительно «шизофренического спектра» аутизма, привело к диагностическим разногласиям и затруднениям при разграничении его типов. Вслед за широким отказом от диагноза ранней детской шизофрении наметилось увеличение показателя распространенности детского аутизма [8].

М. King и P. Bearman [30], пересмотрев данные калифорнийского Управления социального обеспечения людей с нарушениями в развитии за 1992—2005 гг., пришли к выводу, что рост распространенности аутизма на 26% можно отнести на счет изменения диагноза «задержка психического развития» на диагноз «аутизм».

Центром по контролю и профилактике заболеваний США выявлен рост числа случаев РАС с увеличением возраста детей. Так, распространенность РАС у 4-летних детей составила 13,4 случая на 1000 сверстников, тогда как в возрасте 8 лет — в среднем уже 14,7 на 1000 сверстников и варьировала в диапазоне 5,7—21,9 на 1000 (в зависимости от штата) [31]. В Канаде к началу 2000-х годов распространенность РАС оценивалась как 1 на 165 детей [32], в Великобритании — 1 на 110 [33]. В 2006 г. обследование 9—10-летних городских детей в одном из районов Великобритании показало, что заболеваемость находится на уровне 1,16% популяции [34]. Сходные оценки получены в последующих исследованиях взрослой популяции этой страны — пациенты с РАС составили 1—1,1% всего взрослого населения [22, 35, 36].

Существуют эпидемиологические данные и по другим европейским странам. Так, если общая численность населения Македонии составляет 2 083 385 человек, то 1%, или по меньшей мере 20 833, из них страдают РАС. Большинство составляют дети и подростки, живущие в больших городах, где есть возможность обратиться в специализированные медучреждения и педиатрические службы для диагностики рассматриваемых расстройств. Но было обращено внимание на то, что около 2700 пациентов — люди старше 65 лет. Можно проиллюстрировать заболеваемость РАС в Македонии, сравнив эти показатели с численностью населения крупнейших городов страны. Общее количество людей с аутизмом в Македонии лишь немногим меньше, чем население некоторых городов этой страны.

По данным ВОЗ [37], региональные оценки распространенности РАС имеются только по европейскому региону и региону стран Америки. Было отмечено, что они мало различаются: для Европы медианный показатель составляет 61,9 на 10 тыс. (диапазон 30,0—116,1 на 10 тыс.), а для стран Америки — 65,5 на 10 тыс. (диапазон 34—90 на 10 тыс.; отношение частоты РАС у мальчиков и девочек находится в пределах от 2,6:1 до 4:1).

В России эпидемиологические данные о заболеваемости аутизмом среди взрослого населения до последнего времени отсутствовали. Первые результаты, по данным Росстата^​1​᠎, были получены в конце 2015 г.: выявлены 14 692 детей (в возрасте до 18 лет), что составляет 0,06% всех детей этого возраста в России, и 102 взрослых больных с РАС, что составляет менее 0,001% всей популяции взрослых в России; в 2016 г. — 18 224 пациента в возрасте до 18 лет (0,08%) и 96 (менее 0,001%) взрослых.

За последние годы благодаря педиатрическим наблюдениям и распространению информации о проблеме аутизма диагностика РАС в России у детей происходит гораздо раньше, чем в прошлом, увеличивая количество выявленных случаев болезни.

Одним из основных приоритетов национальной политики в области психического здоровья детей и подростков в России является работа по снижению инвалидности вследствие психических заболеваний путем предотвращения развития психических расстройств и нарушений развития у детей [38]. С этой целью в России, как и во многих странах мира, проводится скрининг детей раннего возраста в условиях первичного звена здравоохранения. Раннее выявление начальных проявлений психической патологии дает возможность своевременно определять детей из группы риска и разрабатывать оптимальные алгоритмы мероприятий профилактической, лечебно-коррекционной и психосоциальной помощи [39, 40].

По предварительным результатам недавнего скринингового эпидемиологического обследования детей раннего возраста в учреждениях первичного медицинского звена, распространенность РАС в России составляет 4—5 на 10 тыс. (0,04—0,05%) [41, 42]; при увеличении возраста обследованных детей определяется более высокая распространенность РАС — до 0,19%.

Данные, приведенные выше, показывают, что в России «эпидемии аутизма» у детей нет. По большей части наблюдаемый в недавнее время рост распространенности РАС у детей имеет искусственный характер, связанный с расширением исследований в этой области. В настоящее время величина реальной распространенности РАС неизвестна, но она не настолько велика, как показывают некоторые данные зарубежных исследователей [43]. В настоящее время назрела необходимость тщательных длительных исследований, которые могли бы выявить реальную распространенность РАС

Отметим также, что при проведении скринингов по выявлению РАС среди взрослого населения следует учесть существенные различия по распространенности РАС в отдельных популяциях. Так, по данным шведских и британских исследователей [44], распространенность РАС наиболее высока среди низших социально-экономических слоев, особенно в беднейших семьях. По данным американских исследователей, РАС часто встречаются среди мигрантов [45], среди пациентов психоневрологических диспансеров [46], а также среди заключенных в тюрьмах [47]. Так, в психиатрических интернатах доля пациентов, страдающих аутизмом, относительно велика (10%), клинические симптомы у них практически всегда сопровождаются трудностями в обучении, но им реже сопутствует криминальный опыт и/или наркотическая зависимость [46]. Напротив, в тюрьмах содержится довольно большое число пациентов с РАС (16%), из которых всего 1,3% был поставлен диагноз до заключения [47]. Такого рода данные получены и в Великобритании [48]. Как обнаружили исследования, проведенные недавно в Швеции [49], обследование в целях выявления интеллектуального снижения РАС особенно важно для пациентов интернатов, и так как в случае наличия деменции их часто лечат от другого хронического психического расстройства, назначая длительную и неэффективную психофармакотерапию.

В России благодаря проводимым клинико-катамнестическим исследованиям выработан дифференцированный подход к исходам разных типов РАС, основанный на оценке особенностей течения. Так, в 2016 г. был определен [50] континуум спектра аутистических расстройств и детской шизофрении с опорой на классификацию МКБ-10, позволивший подтвердить нозологическую гетерогенность данной группы нарушений психического развития и подойти к определению исходов и прогноза заболевания.

Указанный континуум включает следующие формы: 1) детский аутизм, диагноз которого ставится в детском, подростковом и зрелом возрасте; 2) атипичный аутизм рассматривается как тяжелое расстройство, прослеживаемое у больных на протяжении всей жизни; только у 8—12% больных в зрелом возрасте атипичный аутизм трансформируется в шизофрению; 3) синдром Каннера прослеживается в зрелом возрасте и не трансформируется в шизофрению; 4) синдром Аспергера, характерный для подросткового возраста при высоком IQ; в 60% случаев он трансформируется в расстройство личности шизоидного типа [50].

В большинстве стран мира дополнительную проблему представляет объективная сложность диагностики РАС у пожилых людей: отдельные пациенты привыкли жить в обществе, скрывая симптомы РАС, которые могут обостриться в кризисных ситуациях [51, 52]. Кроме того, очень часто в клинической практике таким больным вместо РАС ставят такие диагнозы, как различные формы расстройств личности [53] или шизофрения [54].

Целью терапии является сокращение активного периода течения болезни и создание условий для общего развития детей, подростков и взрослых, страдающих аутизмом.

В этих случаях речь идет всегда о комплексном использовании разных методов медицинской (медикаментозной), педагогической и нейропсихологической коррекции.

В каждом случае перед назначением медикаментозной терапии требуется проведение детальной диагностики и тщательного выбора между желаемым эффектом и нежелательными побочными действиями. Выбор препарата должен проводиться с учетом психопатологической структуры расстройства, наличия или отсутствия сопутствующих психологических, неврологических и соматических нарушений. Существует позитивная корреляция между возрастом начала лечебно-коррекционных воздействий и клинико-социальным прогнозом для больных с РАС [55].

В России для оценки активности патологического процесса впервые использованы наряду с клиническими биологические (нейрофизиологические и нейроиммунологические) маркеры, которые с доказательных патогенетических позиций служат для подтверждения диагноза, тяжести и активности текущего процесса, и главное — необходимости введения персонализированной психофармакотерапии на конкретном этапе течения болезни [56]. Так, разработанный в Научном центре психического здоровья (Москва) мультидисциплинарный метод включает наряду с клиническим обследованием пациентов нейрофизиологическое исследование путем определения спектральной мощности биоэлектрической активности мозга пациента при электроэнцефалографии (преимущественно бета- и тета-ритмов) и иммунологическое исследование путем определения в сыворотке периферической крови ферментативной активности лейкоцитарной эластазы, функциональной активности ингибитора α₁-протеиназы и уровня аутоантител к нейроспецифическим антигенам — S-100b и основному белку миелина. Терапию пациенту назначают по результатам клинического обследования при достоверном превышении значений одного или всех исследуемых биологических показателей в сравнении с психически и соматически здоровыми сверстниками (контрольная группа).

При эволютивно-конституциональном аутизме — синдроме Аспергера (F84.5) клинические и биологические маркеры не превышают контрольные (референсные) показатели, что свидетельствует об отсутствии активного течения болезни, и психофармакотерапия не требуется. Больные с синдромом Аспергера нуждаются в психосоциальной коррекции в течение их жизни, хотя выраженность у них симптомов аутизма находится в рамках «легкой/умеренной».

При непсихотическом эволютивно-процессуальном детском аутизме — синдроме Каннера (F84.0) с «тяжелым» аутизмом биологические показатели не превышают контрольных значений, что свидетельствует об отсутствии активности патологического процесса в головном мозге. Больные с синдромом Каннера не нуждаются в психофармакотерапии нейролептиками. Для улучшения когнитивных функций вводятся ноотропные препараты. Мультидисциплинарная немедикаментозная коррекция и социальное сопровождение необходимы этим пациентам на протяжении их жизни.

Для пациентов с психотическими формами РАС — больных детским аутизмом, переносящих инфантильный психоз, и атипичным аутизмом, переносящих атипичный детский психоз — характерны выраженные клинические маркеры в форме «тяжелого аутизма», «тяжелой кататонии» и биологические маркеры, выходящие за пределы контрольных значений. Больные с инфантильным психозом при детском аутизме нуждаются в назначении психофармакотерапии (нейролептиками и ноотропами) исключительно в активном периоде течения болезни и немедикаментозном сопровождении. Продолжительность фармакотерапии соотносится с длительностью активного периода, рамки которого определяются по дополнительным биологическим показателям. После активного периода болезни, когда у больных улучшаются коммуникативные функции (формальной коммуникации), приоритет в ведении больного остается за немедикаментозной коррекцией.

При атипичном детском психозе прогредиентное течение болезни, наличие «тяжелого» аутизма, «тяжелой кататонии» и биологических показателей, выходящих за рамки контрольных значений, сохраняются в течение жизни. Данная категория больных нуждается в длительной патогенетической психофармакотерапии нейролептиками и немедикаментозной коррекции, социальном сопровождении [12, 55—57].

Без специализированной комплексной фармакотерапии и реабилитации 75—90% аутичных детей ранее становились тяжелыми инвалидами [58, 59], тогда как при своевременной и адекватной коррекции более 80% больных РАС обучаемы. Это подтверждено данными 10-летнего катамнеза когорты из 1700 больных РАС в возрасте 3—7 лет, получивших помощь в полустационаре для детей с аутизмом в Научном центре психического здоровья (Москва). Из них 40% больных смогли обучаться по программе массовой и коррекционных школ для детей с тяжелыми нарушениями речи (V вида), 20% — в школах для детей с задержкой психического развития (VII вида), 32% — в коррекционных школах для умственно отсталых детей (VIII вида). Оставшиеся 8% больных с тяжелыми формами аутизма смогли адаптироваться в условиях семьи, причем 50% из них помещены в интернаты системы социального обеспечения, где также с 2007 г. налажена система обучения.

Известно, что аутизм как психическое расстройство часто сопровождается другими психическими и неврологическими нарушениями. В этом отношении коморбидность при РАС скорее правило, чем исключение, что закреплено в DSM-5.

При детском аутизме часто (особенно при выходе из манифестных кататонических состояний) формируется нажитой гиперкинетический синдром, который поддается коррекции при направленной фармакотерапии и реабилитации в младшем школьном возрасте; у взрослых больных с РАС он не прослеживается. Гиперкинетический синдром при детском аутизме имеет патопсихологические маркеры в виде когнитивного дизонтогенеза; нейрофизиологические маркеры — в виде высокого индекса сенсомоторного ритма в ремиссии; иммунологические маркеры — в виде сохранения повышенных показателей врожденного иммунитета в ремиссии. Это отличает гиперкинетический синдром при детском аутизме от ядерного органического гиперкинетического синдрома, который у больных прослеживается на протяжении жизни [60, 61].

У детей с аутизмом нередко встречается и эпилепсия. Ее частота в этих случаях значительно выше, чем в популяции в целом: у 30% детей с атипичным аутизмом и синдромом Ретта. При этом существует два пика частоты: один приходится на дошкольный возраст, другой — на подростковый. Несмотря на то что дебют эпилептических приступов чаще всего наблюдается в первые годы жизни, в некоторых случаях они могут начинаться и у взрослых пациентов с РАС. Считается, что у детей с РАС и эпилепсией отмечаются как генерализованные, так и фокальные типы приступов, а также их комбинации, тогда как для взрослых пациентов более характерны фокальные приступы. Эпилепсия крайне редко встречается при синдроме Аспергера [62—64]. Есть точка зрения [65, 66], что появление эпилептиформной активности в ЭЭГ (электрический эпилептический статус) приводит к значительному регрессу в когнитивной и психических сферах, но эту точку зрения разделяют не все исследователи. В Отделе нейрофизиологии Научного центра психического здоровья было отмечено, что эпилептиформная активность наиболее часто (в 20—30% случаях) встречается при генетических формах (больные с атипичным синдромным аутизмом) [67, 68]. При других формах РАС эпилептическая активность отмечалась не более чем в 4—5% случаев, но частота ее встречаемости может увеличиваться в подростковом и взрослом возрасте [68].

У пожилых лиц (старше 50 лет) с РАС была выявлена высокая частота ожирения (26—48% против 10% у лиц без РАС того же возраста), особенно часто у женщин и лиц, полностью себя обслуживающих и находящихся на лечении нейролептиками [69]. При этом ожирение коррелирует с гипертонией [70], сахарным диабетом, повышенным содержанием липидов в крови (гиперхолестеринемией) и метаболическим синдромом. Сочетание перечисленных нарушений определяется у 45—96% одиноких пожилых больных РАС с нарушением интеллекта [71]. Это указывает на то, что пожилые люди с РАС находятся в зоне повышенного риска развития сердечно-сосудистых и неврологических заболеваний (инфаркты и инсульты), поэтому нуждаются в повышенном внимании медицинских работников.

У людей с РАС нередко встречаются проблемы с пищеварением. Многочисленные симптомы желудочно-кишечных расстройств у лиц с РАС, связанные с низкой активностью ферментов, расщепляющих дисахариды (лактаза, мальтаза, сахараза), ферментов, расщепляющих изомальтулозу (палатинозу), и глюкоамилазу, наблюдались у 58% детей с аутизмом [72], и эта картина не менялась с возрастом. Так, у пожилых с РАС (у 65% всех страдающих РАС старше 65 лет) наблюдается дефицит лактазы [73].

Кроме того, пожилые люди с РАС нередко страдают от различных болевых синдромов, связанных с недостаточной подвижностью, а также психосоматическими проявлениями при тревожных и депрессивных расстройствах [74].

Поскольку нарушение коммуникации у больных РАС сохраняется в течение жизни, очень важной становится взаимосвязь пациента с медперсоналом. В Великобритании было установлено, что эту проблему можно частично решить путем введения документа «Мой больничный паспорт». Этот документ содержит персональные данные и базисную информацию о пациенте с РАС. В этой брошюре отражены основные медицинские записи, позволяющие медикам узнать основную информацию о пациенте, которого им придется наблюдать, и адаптировать уход в соответствии с нуждами пациента.

Эта проблема занимает в настоящее время особое место в области РАС, поскольку ею в мире занимаются не так давно. К сожалению, пока нет научно-практической литературы, посвященной исследованиям развития взрослых людей с аутизмом, поэтому специалистам в работе со взрослыми людьми с аутизмом приходится использовать только свои знания и опыт [75, 76].

В случае с аутизмом проблема осложняется тем, что из-за нарушения социального взаимодействия лишь немногие люди с РАС способны трудоустроиться и, более того, многие с ранних лет привыкают получать поддержку от различных социальных структур [76, 77].

Уже очевидно, что решение вопросов профессионального образования при аутизме должно строиться с опорой на сильные стороны личности и ее интересы. Люди с РАС могут себя проявить в профессиях, в которых успех может определяться взаимодействием человека с техникой и неживой природой, со знаковой системой, с живой природой и с художественным образом (в соответствии с проориентационной классификацией [78]). Некоторые люди с РАС в дальнейшей жизни могут преуспеть за счет психологических механизмов противодействия своей неполноценности и проявить достаточное упорство и настойчивость в достижении цели, что в ряде случаев приводит к достижениям в выбранной области деятельности. Но эти теоретические положения должны быть реализованы в соответствующих практических разработках для специалистов, работающих в области РАС.

План немедикаментозной терапии и психосоциальной реабилитации должен не только учитывать трудности, с которыми сталкивается человек с РАС, но также опираться на его характер, индивидуальные особенности, семейные условия и другие жизненные ресурсы [76].

Потребность в получении медицинской и социальной помощи у детей и взрослых, страдающих РАС, значительно выше, чем у остальной части населения. Диагностикой и лечением пациентов с РАС озадачены в основном родители страдающих РАС детей, а также детские специалисты во всем мире.

В России и других странах в этой области доминирует профилактическое направление в развитии медицинской помощи детям, направленное на раннее выявление (эпидемиологический скрининг) риска возникновения нарушений психического развития (в том числе РАС), психопрофилактическое динамическое прослеживание детей группы риска детскими специалистами (психиатр, невролог, медицинский (клинический) психолог); тщательное лечение инфекционных заболеваний; выявление особенностей внутрисемейного взаимодействия, нарушений в системе мать—дитя.

Дети с верифицированными психиатром диагнозами РАС получают по стандартам психиатрической помощи обоснованную с клинико-биологических позиций персонализированную медикаментозную и немедикаментозную коррекцию, относящуюся к системе вторичной профилактики; вопросы третичной психопрофилактики включают решение проблем социализации детей.

В России, как и в других странах, можно обеспечить положительную динамику и исходы РАС в старших возрастных группах благодаря своевременным психогигиеническим мероприятиям, направленным на сохранение и укрепление нервно-психического здоровья ребенка и раннюю диагностику психиатром на 2—3-м году жизни, индивидуальному подходу в вопросах социальной адаптации.

При разных формах РАС прогноз различен, но в целом своевременно установленный клинический диагноз, использование психофармакотерапии и проведение реабилитации эффективны и способствуют благоприятному исходу: у 70% больных РАС наблюдается стабильное посттерапевтическое улучшение, 10% больных полностью восстанавливаются. При этом почти 20% больных с тяжелыми формами атипичного аутизма и синдромом Каннера имеют неблагоприятный прогноз, когнитивный дефицит и, соответственно, нуждаются в большем объеме помощи [34, 52].

Клинико-катамнестические и лонгитудинальные исследования, принципы персонифицированной медицины с использованием клинико-биологического доказательного подхода к диагностике, дифференциации, подборе индивидуальной терапии имеют первостепенное значение в разработке стратегии ведения пациентов с разными типами РАС в детском и взрослом возрасте. Психофармакологическая и немедикаментозная коррекция проводится у больных РАС преимущественно в детском возрасте наряду с социальной адаптацией. Методы социальной адаптации являются ведущими в клинико-социальном маршруте ведения взрослых больных с РАС. Психофармакотерапия вводится эпизодически, не при всех типах РАС, она направлена на купирование тревожных, психосоматических расстройств и нарушений адаптации.

У пациентов с РАС сохраняется ранее установленный диагноз (РАС) после достижения ими совершеннолетия (18 лет). Для исключения врачебных ошибок или нарушения прав лиц с РАС Минздравом Р.Ф. рекомендовано обязательное проведение врачебной комиссии по достижении данными лицами 17 лет с целью окончательного подтверждения диагноза.

Наряду с рассмотрением проблемы РАС в детском возрасте авторы обзора сделали попытку привлечь внимание к теме аутизма у взрослых, которая начинает изучаться во всем мире, но пока далека от своего решения.

Авторы заявляют об отсутствии конфликтов интересов; их работа поддерживается государственными источниками финансирования.

*e-mail: boksha_irina@mail.ru