В настоящее время отмечается чрезмерное увлечение компьютерными играми, социальными сетями, Интернетом, а также аудионаркотиками [1—4]. Это касается в первую очередь подростков. Однако информации о негативных последствиях такой увлеченности пока мало. Между тем отрицательное действие компьютерной зависимости (КЗ) в большинстве случаев выступает достаточно четко. Оно проявляется неспособностью учащегося переключаться на другие занятия, сужением круга интересов, стремлением к созданию «собственного мира», уходом от реальности, социальной изоляцией, трудностями в межличностных контактах, снижением школьной успеваемости, а также чувством мнимого превосходства над окружающими, оскудением эмоциональной сферы и иногда агрессивным поведением [5—7]. Отмечено, что диссонанс между «реальным» и «виртуальным» может приводить к совершению преступлений [8, 9].

Сказанное выше определяет необходимость проведения профилактических мероприятий, направленных на предупреждение формирования К.З. Большинство разработанных методик профилактики оказались недостаточно эффективными. Одной из причин является их ориентир на общепринятые стандарты без учета индивидуальных психологических (личностных) характеристик адиктов.

Цель настоящего исследования — изучение личностных маркеров подростков с различной степенью увлеченности компьютерными играми и компьютерной игровой зависимостью (КИЗ).

В исследование были включены учащиеся 7—10-х классов общеобразовательных школ (школы № 4 и № 14 г. Сергиев Посад Московской области) в возрасте 12—17 лет (средний — 14,6±2,4 года), их родители и педагоги учебных заведений.

Родители школьников дали письменное информированное согласие на включение в исследование.

Клиническое обследование подростков позволило разделить их на три группы.

Школьники с естественным возрастным интересом к компьютерным играм составили 1-ю группу обследованных (здоровые учащиеся). Ко 2-й группе были отнесены учащиеся с избыточным использованием компьютера, Интернета, компьютерных игр с определенными последствиями в когнитивной, поведенческой, аффективной и соматической сферах, но без сформированной зависимости. В 3-ю группу вошли обследуемые с неодолимым патологическим влечением к компьютерным играм и абстинентным синдромом (АС), т. е. КИЗ.

Из исследования исключались ученики с психическими заболеваниями, тяжелыми заболеваниями ЦНС, эпилепсией, тяжелыми соматическими заболеваниями в стадии обострения.

В период с 2012 по 2014 г. были обследованы 393 школьника: 230 юношей и 163 девушки.

В 1-й группе было 332 учащихся: 185 (57,7%) юношей и 147 (42,3%) девушек; во 2-й группе — 40 обследуемых: 27 (67,5%) юношей и 13 (32,5%) девушек; в 3-й группе — 21 учащийся: 17 (80,9%) юношей и 4 (19,1%) девушки.

В работе были использованы социологический и клинический методы, дополненные применением психологических тестов и опросников.

Были проведены социальное анкетирование учащихся и их педагогов [10, 11], сбор анамнеза и динамическое наблюдение в рамках клинического обследования. Опросники и тесты были представлены следующими инструментами: «Идентификация КЗ» [12, 13]; тест Такера на выявление интернет-зависимости [14], шкала оценки социально-психологической адаптированности [15]; скрининговая диагностика КЗ по способу Л.Н. Юрьевой, Т.Ю. Больбот [16], методика определения акцентуации характера по А.Е. Личко [17]; для родителей — опросник на выявление КИЗ у детей [18, 19]; опросник Плутчика—Келлермана—Конте на выявление психологических защит (ПЗ) с определением общей напряженности защит (ОНЗ) [20]; вопросник на выявление типа доминирующего инстинкта (ДИ) по В.И. Гарбузову [21].

При выполнении исследования принимали во внимание фигурирующие в литературе [22] общие факторы риска развития зависимого поведения: биофизиологические неспецифические факторы риска — резидуально-органическое поражение ЦНС; биофизиологические специфические факторы — генетическая предрасположенность к различным формам аддиктивного поведения (наличие у родителей учащихся злоупотребления психоактивными веществами, алкоголем, табаком). Внутренние индивидуально-психологические (неспецифические) факторы риска были представлены нарушением саморегуляции и самоконтроля, проблемами самооценки, снижением мотивации достижений, незрелостью эмоционально-волевой сферы, слабыми адаптационными способностями, неспособностью к межличностному общению. Выявляли макро- (доступность компьютера, мода на компьютерные игры; традиции общества) и микросоциальные (несоблюдение членами семьи социальных норм и правил; неправильные воспитательные стили: гиперопека, гипоопека, противоречивое воспитание, завышенные требования родителей; воспитание одним родителем; наличие хронических семейных конфликтов; постоянная занятость родителей) факторы риска.

Ранжирование факторов риска формирования КИЗ позволило определить мишени для профилактической работы. При доминировании макро- и микросоциальных факторов риска большее внимание уделяли работе с родителями, социальными службами. При превалировании факторов риска, «идущих изнутри», акцент профилактики смещался в сторону внутриличностной проблематики учащихся.

Статистический анализ и обработку данных проводили с использованием параметрических и непараметрических методов. Для оценки справедливости нулевой гипотезы (достоверность разницы средних) применяли t-критерий Стьюдента. Силу корреляционной связи между двумя показателями, измеренными в количественной шкале, исследовали с помощью параметрического метода Пирсона. Для определения существенности различия двух совокупностей использовали критерий Колмогорова—Смирнова. Для изучения размера связи между двумя признаками применяли коэффициент корреляции рангов Спирмена.

Исследование было одобрено комитетом по этике научных исследований Российского университета дружбы народов.

Известно, что КИЗ не входит в МКБ-10. Наиболее близким состоянием является «патологическое влечение к азартным играм» (F63.0). Последнее может служить моделью для КЗ.

При обследовании учащихся по опроснику А.Е. Личко было установлено, что акцентуации характера (табл. 1)

По опроснику Плутчика—Келлермана—Конте [20] мы установили, что в 1-й группе преобладали такие механизмы психологической защиты (ПЗ), как «рационализация», «замещение», «компенсация», «вытеснение»; во 2-й группе — «отрицание», «проекция», «рационализация», «вытеснение», а в 3-й группе — «отрицание», «проекция», реже «компенсация», «рационализация» (табл. 2).

Выбор учащимися 3-й группы ПЗ — «отрицание» может указывать на отрицание некой «фрустрирующей реальности». У зависимых лиц этой реальностью нередко становится обычная жизнь. Подросток понимает, что КИ — «плохая привычка», но сам полностью не осознает это переживание и всячески игнорирует отрицательное воздействие зависимости на свое здоровье и социальное взаимодействие. Понимание вреда существует, но как бы в отстранении от него самого. Этот механизм ПЗ был выявлен у всех, особенно при актуализации патологического влечения к игре.

Другой доминирующий вид ПЗ в 3-й группе — «проекция». Часто эти подростки апеллировали такими рассуждениями: «У всех дома есть компьютер и все играют, но их за это никто не ругает». Или собственная агрессивность приписывалась окружающим. Механизм «компенсация» превалировал как реакция защиты от «комплекса неполноценности», часто его выявляли у школьников с КИЗ при развитии ожирения при малоподвижном образе жизни.

Общая напряженность психологических защит (ОНПЗ) — показатель, позволяющий исследователю измерить уровень внутриличностного конфликта. При дезадаптации используется больше защит, чем в состоянии адаптации. Среднегрупповые показатели ОНПЗ в 3-й и 2-й группах были выше, чем в 1-й. По результатам расчетов данных был получен коэффициент корреляции (КР) 0,654. Ошибка К.Р. равна 0,051. Установлено, что чем больше время, затрачиваемое участником тестирования на компьютерные игры, тем выше у него значение ОНПЗ. Связь прямая, средняя, достоверная корреляционная: р_ху=0,654, p>99% (ошибка КР — 0,051).

Из представленных данных видно, что учащееся с КИЗ используют преимущественно такие виды ПЗ, как «отрицание», «проекция», а также несколько видов ПЗ для своей компенсации, уходя от трудностей реальной жизни, о чем свидетельствует высокий показатель ОНПЗ с дезадаптивными копинг-стратегиями.

Изучался также тип доминирующих черт личности (ДЧЛ) по В.И. Гарбузову [21]. Известно, что каждый тип отражает определенные качества личности, что является важным для лиц, подверженных КИЗ. Полученные данные свидетельствуют о преобладании у учеников 3-й группы «генофильного и эгофильного», реже «дигнитофильного» типов ДЧЛ при исчезновении альтруистического и исследовательского. «Генофильный» тип — это своеобразная разновидность эгоцентризма, когда понятие «Я» размывается и замещается понятием «мы». Эти лица обостренно улавливают разлад в семье, с последующей высокой невротизацией, формируется депрессивно-тревожная личность, что может способствовать аддиктивной реализации и компенсаторному уходу в «компьютерный игровой мир». При «эгофильном» типе высока тенденция к симбиотической связи с матерью, что часто выражается в созависимости, склонности к тревожной мнительности, нетерпимости боли. «Дигнитофильный» тип нетерпим к любой форме унижения, часто характеризуется безоглядностью своих поступков. Типология характерологических свойств приводит нас к реконструирующей психотерапии искаженной личностной структуры.

Индивидуально-психологические маркеры обследованных в разных группах определялись по связи типа ДЧЛ, типа акцентуации характера и вида П.З. Рассмотрим эти данные по каждой группе отдельно.

Доминирующим типом у школьников 1-й группы с акцентуацией характера был альтруистический, выявленный нами в 27 (26,5%) случаях. Это были ученики с неустойчивой акцентуацией характера — 20 (74,1%) человек, гипертимной — 6 (22,2%) и конформной — 1 (3,7%). Преобладал также исследовательский тип, установленный в 25 (24,5%) наблюдениях, который был представлен лицами с сенситивной акцентуацией характера (40%), шизоидной (20%), неустойчивой (12%), конформной (12%), гипертимной (8%) и циклоидной (8%). Далее идет смешанный тип (21,6%), к которому были отнесены учащиеся с гипертимной акцентуацией характера — 7 (31,8%) человек, эпилептоидной — 6 (27,3%), лабильной — 4 (18,2%), неустойчивой — 2 (9,1%), шизоидной — 2 (9,1%) и циклоидной — 1 (4,5%). В 8,8% случаев (9 человек) встречался дигнитофильный тип ДЧЛ. Это были ученики с лабильной (55,6%), эпилептоидной (22,2%) и гипертимной (22,2%) акцентуацией характера. У 7,8% учащихся был выявлен либертофильный тип ДЧЛ, представленный лицами с конформной (50%), истероидной (37,5%) и неустойчивой (12,5%) акцентуацией характера. Были обнаружены также лица с эгофильным типом ДЧЛ (5,9%), состоящие из школьников с циклоидной (50%), конформной (33,3%) и эпилептоидной (16,7%) акцентуацией характера; доминантным (2,9%) и генофильным типом (2%), которые включали соответственно эпилептоидную и сенситивную акцентуацию характера. Из 57 обследованных учащихся без акцентуации характера (17,2%), 16 (28,1%) человек были отнесены к альтруистическому типу ДЧЛ, 10 (17,5%) — к исследовательским, 13 (22,8%) — к смешанным, 6 (10,6%) — 4 либертофильным, 4 (7%) — доминантным, 4 (7%) — эгофильным, 2 (3,5%) — генофильным и 2 (3,5%) — дигнитофильным.

Во 2-й группе преобладали следующие типы ДЧЛ: генофильный (36,6%), куда вошли ученики с шизоидной акцентуацией характера (16,7%), лабильной (13,3%), сенситивной (6,7%); смешанного типа (33,3%), который был представлен шизоидной (10%), сенситивной (10%), лабильной (6,7%), гипертимной (3,3%) и неустойчивой акцентуацией характера (3,3%). В эту группу также вошли школьники с доминантным типом ДЧЛ (10%), представленные лицами с эпилептоидной акцентуацией характера; дигнитофильным типом (6,7%) с сенситивной акцентуацией; либертофильным типом (6,7%) с истероидной акцентуацией; исследовательским типом (6,7%) с гипертимной акцентуацией характера. Учащиеся без акцентуации характера (25%) были представлены эгофильным типом ДЧЛ (40%), генофильным (20%), либертофильным (20%) и дигнитофильным (20%).

В 3-й группе доминировали следующие типы ДЧЛ: генофильный (33,3%), состоящий из лиц с шизоидной акцентуацией характера; эгофильный (33,3%), включающий личности с сенситивной (14,3%), циклоидной (9,5%), шизоидной (4,8%) и истероидной акцентуацией (4,8%); дигнитофильный (19,1%), представленный субъектами с лабильной акцентуацией; доминантный (14,3%), охватывающий персоны с эпилептоидной акцентуацией.

Статистическим методом ранговой корреляции Спирмена было показано, что между типом ДЧЛ и видом ПЗ с уровнем достоверности p=0,05 существует прямая сильная корреляция. Аналогичные расчеты были произведены для двух других пар групп между типом акцентуации характера и типом ДЧЛ (r_xy=0,678, t_xy=4,01), а также типом акцентуации характера и видом ПЗ (r_yz=0,846, t_yz=6,9). Для 1-й и 2-й групп учеников также показана связь между каждой из пар показателей. При этом КР были для 3-й группы r_xy=0,678, для 2-й группы r_xy=0,924, а для 1-й группы r_xy=0,996.

Итак, у лиц 3-й группы КИЗ и предрасположенных к формированию КЗ преобладают сочетания генофильного типа ДЧЛ с шизоидной акцентуацией характера и ПЗ «проекция»; дигнитофильного типа ДЧЛ с лабильной акцентуацией характера и ПЗ «отрицание». На наш взгляд, в формировании КИЗ имеют существенное значение приведенные выше сочетания эмоций, черт характера и специфических защитных эго-механизмов.

При обобщении полученных данных могут быть сделаны следующие выводы.

В зависимости от различной степени вовлеченности в компьютерные игры учащиеся делятся на следующие группы: с естественным интересом к компьютерным играм (84,5%), увлеченностью компьютерами с вредными последствиями (10,2%) и КИЗ (5,3%).

Установлены следующие факторы риска, способствующие формированию КИЗ: внешние (неправильный стиль воспитания, постоянная занятость родителей с доступностью компьютера у учащегося без должного контроля); внутренние биофизиологические (неспецифические — резидуально-органическое поражение ЦНС; специфические — наследственность, отягощенная наркологическими заболеваниями) и индивидуально-психологические (неспецифические — нарушение саморегуляции и самоконтроля, снижение мотивации достижений, стойкие нарушения эмоциональной сферы, неспособность к межличностному общению).

Акцентуации характера в 1-й группе учеников выявлены у 30,7% лиц, во 2-й группе — у 75% и в 3-й группе — у 100%. Чаще (p<0,05) КИЗ формируется у лиц с шизоидным и лабильным типом акцентуации характера.

У учеников 1-й группы преобладали такие механизмы ПЗ, как «рационализация», «замещение», «компенсация», «вытеснение»; во 2-й группе доминировали «отрицание», «проекция», «рационализация», «вытеснение»; в 3-й группе — «отрицание», «проекция», реже «компенсация», «рационализация».

ДЧЛ у школьников 1-й группы с акцентуацией характера были альтруистический тип (26,5%), исследовательский (24,5%) и смешанный (21,6%), реже встречались дигнитофильный (8,8%), либертофильный (7,8%), эгофильный (5,9%). У учащихся без акцентуации характера преобладали альтруистический (28,1%), исследовательский (17,5%) и смешанный типы ДЧЛ (22,8).

У учащихся 2-й группы преобладали генофильный (36,7%) и смешанный (33,3%) типы ДЧЛ. Учащиеся без акцентуации характера были представлены эгофильным (40%), генофильным (20%), либертофильным (20%) и дигнитофильным (20%) типами ДЧЛ. 3-ю группу составили лица с генофильным (33,3%), эгофильным (14,3%), дигнитофильным (19,1%), доминантным (14,3%) типами ДЧЛ.

Выявленные психологические особенности у лиц, зависимых от компьютерных игр и предрасположенных к ее формированию, могут способствовать подбору индивидуальной дифференцированной психотерапии.

Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

e-mail: rakar_26@mail.ru