Уровень обеспеченности витамином D, распространенность его дефицита, недостаточности и оптимальной концентрации у лиц различных возрастных групп, проживающих в условиях Российского Севера

Читать метаданные

ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ

Определить уровень 25(OH) витамина D с одновременной оценкой распространенности проявлений дефицита, недостаточности и оптимальной концентрации витамина D у лиц различных возрастных групп, проживающих в Магадане.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ

В исследовании приняли участие 133 представителя европеоидной расы из числа уроженцев и постоянных жителей Северо-Восточного региона России (Магадан), из которых было 38 юношей, 47 мужчин трудоспособного возраста и 48 мужчин пожилого возраста. Уровень 25 (OH) витамина D в сыворотке крови измерен на автоматическом иммунохимическом анализаторе Unicel DxI 800 (Beckman Coulter, США). Для оценки распространенности проявлений дефицита, недостаточности и оптимальной концентрации витамина D использованы критерии клинических рекомендаций Российской ассоциации эндокринологов (2016).

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

Средний уровень концентрации 25(ОН) витамина D в сыворотке крови обследованных юношей составил 51,2±1,9 нмоль/л, у мужчин трудоспособного возраста — 62,0±1,7 нмоль/л, у пожилых мужчин — 63,6±2,1 нмоль/л. Проведенный анализ частоты выявления лиц с дефицитом, недостаточностью и оптимальной концентрацией витамина D показал, что в выборке юношей, мужчин трудоспособного и мужчин пожилого возраста дефицит отмечен у 57±7%, 35±6% и 32±6% соответственно. Недостаточный уровень витамина D обнаружен у 33±6% юношей, у 41±6% мужчин трудоспособного возраста и у 43±7% мужчин пожилого возраста. Только у 10±4% юношей, 24±5% мужчин трудоспособного и 25±6% мужчин пожилого возраста выявлен достаточный уровень витамина D.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наши данные согласуются с информацией о повсеместном распространении нарушения обеспеченности витамином D, но частота проявления дефицита и недостаточности витамина D в популяции северян была значительно ниже, чем у сопоставимых групп жителей европейской и центральной частей Российской Федерации и ряда других стран. При этом самой неблагоприятной и уязвимой группой в плане обеспеченности витамином D оказалась группа юношеского периода онтогенеза по сравнению с представителями более старших возрастных групп жителей Севера.

Ключевые слова:

Север

обеспеченность витамином D

юноши

мужчины трудоспособного возраста

мужчины пожилого возраста

Авторы:

Аверьянова И.В.

ФГБУН Научно-исследовательский центр «Арктика» Дальневосточного отделения Российской академии наук Минобрнауки России

ORCID: 0000-0002-4511-6782

Дата поступления:

18.10.2022

Дата принятия в печать:

14.12.2022

Список литературы:

Holick MF. The vitamin D deficiency pandemic: approaches for diagnosis, treatment and prevention. Reviews in Endocrine and Metabolic Disorders. 2017;18(2):153-165. https://doi.org/10.1007/s11154-017-9424-1
Heaney RP. Vitamin D in health and disease. Clinical Journal of the American Society of Nephrology. 2008;3(5):1535-1541. https://doi.org/10.2215/cjn.01160308
Pereira-Santos M, Costa PR, Assis AM, Santos CA, Santos DB. Obesity and vitamin D deficiency: a systematic review and meta-analysis. Obesity Reviews. 2016;16(4):341-349. https://doi.org/10.1111/obr.12239
Vitezova A, Zillikens MC, van Herpt TT, Sijbrands EJ, Hofman A, Uitterlinden AG. Vitamin D status and metabolic syndrome in the elderly: the Rotterdam Study. European Journal of Endocrinology. 2015;172(3):327-335. https://doi.org/10.1530/eje-14-0580
Luo BA, Gao F, Qin LL. The association between vitamin D deficiency and diabetic retinopathy in type 2 diabetes: a meta-analysis of observational studies. Nutrients. 2019;9(3):307. https://doi.org/10.3390/nu9030307
Kunutsor SK, Apekey TA, Steur M. Vitamin D and risk of future hypertension: meta-analysis of 283,537 participants. European Journal of Epidemiology. 2013;28(3):205-221. https://doi.org/10.1007/s10654-013-9790-2
Wimalawansa SJ. Vitamin D and cardiovascular diseases: Causality. Journal of Steroid Biochemistry and Molecular Biology. 2018;175:29-43. https://doi.org/10.1016/j.jsbmb.2016.12.016
Goulao B, Stewart F, Ford JA, MacLennan G, Avenell A. Cancer and vitamin D supplementation: a systematic review and meta-analysis. The American Journal of Clinical Nutrition. 2018;107(4):652-663. https://doi.org/10.1093/ajcn/nqx047
Zhang Y, Fang F, Tang J, Jia L, Feng Y, Xu P, Faramand A. Association between vitamin D supplementation and mortality: systematic review and meta-analysis. BMJ. 2019;366:l4673. https://doi.org/10.1136/bmj.l4673
Wilkins CH, Sheline YI, Roe CM, Birge SJ, Morris JC. Vitamin D Deficiency is Associated with Low Mood and Worse Cognitive Performance in Older Adults. The American Journal of Geriatric Psychiatry. 2006;14(12): 1032-1040. https://doi.org/10.1097/01.jgp.0000240986.74642.7c
Looker AC, Mussolino ME. Serum 25-hydroxyvitamin D and hip fracture risk in older U.S. white adults. Journal of Bone and Mineral Research. 2018; 23(1):143-150. https://doi.org/10.1359/jbmr.071003
Boaventura BCB, Cembranel F. Chapter 35. Protective effect of vitamin D on oxidative stress in elderly people. Preedy VR, Patel VB, eds. Aging. Second Edition. Academic Press; 2020. https://doi.org/10.1016/b978-0-12-818698-5.00036-5
Tuckey RC, Cheng CYS, Slominski AT. The serum vitamin D metabolome: what we know and what is still to discover. Journal of Steroid Biochemistry and Molecular Biology. 2019;186:4-21. https://doi.org/10.1016/j.jsbmb.2018.09.003
Пигарова Е.А., Рожинская Л.Я., Белая Ж.Е., Дзеранова Л.К., Каронова Т.Л., Ильин А.В., Мельниченко Г.А., Дедов И.И. Клинические рекомендации Российской ассоциации эндокринологов по диагностике, лечению и профилактике дефицита витамина D у взрослых. Проблемы эндокринологии. 2016;4:60-61. https://doi.org/10.14341/probl201662460-84
Боровиков В. Statistica. Искусство анализа данных на компьютере: Для профессионалов. Спб.: Питер; 2003.
Lavín P, Blümel JE, Vallejo MS, Torres C, Araos A, Sciaraffia C. Vitamin D deficiency is more prevalent in men than in women. A study from a southern country (Chile). Maturitas. 2019;124:138. https://doi.org/10.1016/j.maturitas.2019.04.087
Пигарова Е.А., Рожинская Л.Я., Катамадзе Н.Н., Поваляева А.А., Трошина Е.А. Распространенность дефицита и недостаточности витамина D среди населения, проживающего в различных регионах Российской Федерации: результаты 1-го этапа многоцентрового поперечного рандомизированного исследования. Остеопороз и остеопатии. 2020; 23(4):4-12. https://doi.org/10.14341/osteo12701
Zelber-Sagi S, Zur R, Thurm T, Goldstein A, Ben-Assuli O, Chodick G, Shibolet O. Low serum vitamin D is independently associated with unexplained elevated ALT only among non-obese men in the general population. Annals of Hepatology. 2019;18(4):578-584. https://doi.org/10.1016/j.aohep.2019.03.006
Vaughan CP, Johnson TM, Goode PS, Redden DT, Burgio KL, Markland AD. Vitamin D and Lower Urinary Tract Symptoms among US Men: Results from the 2005—2006 National Health and Nutrition Examination Survey. Urology. 2011;78(6):1292-1297. https://doi.org/10.1016/j.urology.2011.07.1415
Karonova T, Andreeva A, Nikitina I, Belyaeva O, Mokhova E, Galkina O, Vasilyeva E, Grineva E. Prevalence of Vitamin D deficiency in the North-West region of Russia: A cross-sectional study. Journal of Steroid Biochemistry and Molecular Biology. 2016;164:230-234. https://doi.org/10.1016/j.jsbmb.2016.03.026
Moreira ML, Neto LV, Madeira M, Lopes RF, Farias MLF. Vitamin D Deficiency and Its Influence on Bone Metabolism and Density in a Brazilian Population of Healthy Men. Journal of Clinical Densitometry. 2018;21(1):91-97. https://doi.org/10.1016/j.jocd.2017.01.008
Feng X, Guo T, Wang Y, Kang D, Che X, Zhang H, Cao W, Wang P. The vitamin D status and its effects on life quality among the elderly in Jinan, China. Archives of Gerontology and Geriatrics. 2016;62:26-29. https://doi.org/10.1016/j.archger.2015.09.002
Aggarwal V, Muthukrishnan J, Manrai M, Chauhan P, Vasdev V. The prevalence of osteoporosis and its association with serum testosterone and serum vitamin D in the elderly male population: A cross-sectional study. Medical Journal Armed Forces India. 2021;1:1. https://doi.org/10.1016/j.mjafi.2021.03.011
Vitezova A, Muka T, Zillikens MC, Voortman T, Uitterlinden AG, Hofman A, Rivadeneira F, Kiefte-de Jong JC, Franco OH. Vitamin D and body composition in the elderly. Clinical Nutrition. 2017;36(2):585-592. https://doi.org/10.1016/j.clnu.2016.04.017

Закрыть метаданные

Введение

Дефицит витамина D является глобальной проблемой, поскольку более чем у 50% населения мира уровень витамина D ниже 75 нмоль/л [1]. Широко представленный в мире дефицит витамина D часто связан с географическим регионом проживания, недостаточным воздействием солнечного света, низким потреблением пищи, ожирением, мальабсорбцией, заболеваниями печени и почек и влиянием некоторых фармакологических агентов [2]. В последние десятилетия отмечено значительное увеличение числа исследований, сосредоточенных на связи между витамином D и рядом заболеваний, включая ожирение [3], метаболический синдром [4], диабет [5], гипертонию [6], сердечно-сосудистые заболевания (ССЗ) [7], онкологические заболевания [8], а также со смертностью от всех причин [9]. Кроме того, полученные результаты часто указывают и на то, что недостаток витамина D связан с плохим настроением, ухудшением когнитивных функций у пожилых людей [10]. Необходимо отметить, что дефицит витамина D у мужчин старше 65 лет встречается очень часто и в 15% случаев способствует развитию остеопороза [11]. Показано, что витамин D играет важную роль в регулировании скорости старения, поскольку оптимальные уровни витамина D могут поддерживать процессы старения на их нормальных низких уровнях [12]. В этом контексте обеспечение оптимального уровня витамина D может быть хорошей стратегией снижения темпов старения и возникновения возрастных заболеваний [12].

Цель исследования — определить уровень 25(OH) витамина D с одновременной оценкой распространенности проявлений дефицита, недостаточности и оптимальной концентрации витамина D у лиц различных возрастных групп, проживающих в Магадане.

Материал и методы

В исследовании приняли участие 133 представителя европеоидной расы из числа уроженцев и постоянных жителей Северо-Восточного региона России (Магадан), из которых было 38 юношей, 47 мужчин трудоспособного возраста и 48 мужчин пожилого возраста. У 38 юношей (средний возраст которых 19,4±0,6 года) выявлены следующие антропометрические показатели: длина тела — 179,2±0,4 см, масса тела — 70,2±0,4 кг, индекс массы тела (ИМТ) — 21,8±0,2 кг/м². У 47 мужчин трудоспособного возраста (37,4±0,8 года) средние антропометрические показатели были следующими: длина тела составила 180,3±0,6 см, масса тела — 83,9±0,9 кг, ИМТ — 25,8±0,4 кг/м²; у 48 мужчин пожилого возраста (67,2±1,1 года) масса тела составила в среднем 83,9±1,3 кг, длина тела — 172,9±0,8 см, ИМТ — 27,9±0,3 кг/м².

У испытуемых проводили забор венозной крови натощак из локтевой вены в утренние часы (с 8 до 10 ч) вакуумной системой в лаборатории ООО «Юнилаб-Хабаровск» (Хабаровск). Уровень 25 (OH) витамина D в сыворотке крови как основной циркулирующей формы [13] содержания витамина D в организме и наиболее часто используемого биомаркера, отражающего статус витамина D, измерен на автоматическом иммунохимическом анализаторе Unicel DxI 800 (Beckman Coulter, США) с применением технологии ACCESS-ИФА.

Для данного исследования учтены следующие пороговые значения в соответствии с критериями Клинических рекомендаций Российской ассоциации эндокринологов [14]: уровни витамина D в сыворотке менее 20 нг/мл (менее 50 нмоль/л), 20—30 нг/мл (50—75 нмоль/л) и 30—100 нг/мл (75—250 нмоль/л) расценивались как дефицит, недостаточность и оптимальная концентрация витамина D соответственно [14].

Исследование выполнено в соответствии с принципами Хельсинкской декларации (2013). Протокол исследования (№001/019 от 29.03.19) одобрен комиссией по биоэтике ФГБУН »Институт биологических проблем Севера Дальневосточного отделения Российской академии наук» Минобрнауки России (Магадан, Россия).

До включения в исследование у всех обследуемых получено письменное информированное добровольное согласие.

Лица, принимавшие биоактивные добавки, влиявшие на уровень витамина D, а также пациенты, имевшие в анамнезе диабет, гипертонию, заболевания щитовидной железы, исключены из исследования.

Полученные результаты подвергнуты статистической обработке с применением пакета прикладных программ Statistica 7.0. Проверка на нормальность распределения измеренных переменных осуществлялась на основе теста Шапиро—Уилка. Результаты исследования представлены как среднее значение и его ошибка (M±m). При множественном сравнении для выборок с нормальным распределением использован параметрический однофакторный дисперсионный анализ (ANOVA). Выявление статистически значимых различий между группами проводилось на основе апостериорного анализа с тестом для множественных сравнений Scheffe. Критический уровень значимости (p) в работе принят равным 0,05 [15].

Результаты и обсуждение

Средние значения концентрации 25(ОН) витамина D в сыворотке крови у жителей Севера различных возрастных групп (юношей, мужчин трудоспособного и пожилого возраста) показаны в табл. 1, у представителей групп с дефицитом, недостаточностью и оптимальной концентрацией 25(ОН) витамина D — в табл. 2. В табл. 3 приведены данные о содержании 25(ОН) витамина D в сыворотке крови у юношей, мужчин трудоспособного и пожилого возраста лиц с оптимальной концентрацией, недостаточностью и дефицитом 25(ОН) витамина D.

Таблица 1. Средние значения концентрации 25(OH) витамина D в сыворотке крови у жителей Севера

Концентрация 25(OH) витамина D в сыворотке крови, нмоль/л	Возрастная группа			Уровень значимости различий, p
	юноши (1)	мужчины трудоспособного возраста (2)	мужчины пожилого возраста (3)	p_1—2	p_2—3	p_1—3
	51,2±1,9	62,0±1,7	63,6±2,1	<0,001	0,56	<0,001

Таблица 2. Средние значения концентрации 25(OH) витамина D в сыворотке крови у обследованных в зависимости от наличия или отсутствия его недостаточности и дефицита

Концентрация 25(OH) витамина D в сыворотке крови, нмоль/л	Возрастная группа			Уровень значимости различий
Концентрация 25(OH) витамина D в сыворотке крови, нмоль/л	юноши (1)	мужчины трудоспособного возраста (2)	мужчины пожилого возраста (3)	p_1—2	p_2—3	p_1—3
Оптимальный уровень	95,8±2,0	82,9±1,3	88,6±2,2	<0,001	<0,05	<0,05
Недостаточность	59,9±1,5	65,8±1,7	65,6±1,7	<0,001	0,93	<0,05
Дефицит	38,1±1,5	42,4±1,2	42,2±1,4	<0,05	0,91	<0,05

Таблица 3. Частота выявления уровней обеспеченности 25(OH) витамином D у обследованных

Обеспеченность витамином D	Возрастная группа			Уровень значимости различий, p
Обеспеченность витамином D	юноши (1)	мужчины трудоспособного возраста (2)	мужчины пожилого возраста (3)	p_1—2	p_2—3	p_1—3
Оптимальный уровень, %	10±4	24±5	25±6	<0,05	0,89	<0,001
Недостаточность, %	33±6	41±6	43±7	0,34	0,82	0,28
Дефицит, %	57±7	35±6	32±6	<0,05	0,72	<0,01

Исследование, направленное на оценку статуса витамина D в популяции северян, показало, что у юношей среднее значение анализируемого показателя составило 51,2±1,9 нмоль/л, причем 33±6% юношей имели недостаточный уровень витамина D со средним уровнем 59,9±1,5 нмоль/л. Дефицит витамина D обнаружен у 57±7% (средняя величина —38,1±1,5 нмоль/л), в то время, как только у 10±4% обследуемых средняя концентрация 25 (OH) витамина D 95,8±2,0 нмоль/л соответствовала оптимальному уровню (≥75 нмоль/л). В наших исследованиях юноши суммарно в 90% случаев имели показатели 25 (OH) витамина D ниже оптимальных значений по сравнению с 68% молодых людей в Чили [16], 79% юношей из Владивостока, 69 и 80% обследуемых в Тюмени и в Кызыле, а также 100% лиц соответствующего возраста из Екатеринбурга, Архангельска, Мурманска, Москвы, Норильска и Ростова-на-Дону [17]. При этом необходимо указать на большую частоту именно проявлений дефицита витамина D относительно нашей выборки юношей, которая наблюдалась у 85,6% молодых людей из Екатеринбурга, у 72,5% из Архангельска и Мурманска, у 75,4% из Москвы, у 75,1% из Новосибирска, у 100% из Норильска, у 80,2% из Ростова-на-Дону, у 78,8% из Санкт-Петербурга и у 72,3% по России в целом, что значительно превышает долю лиц с дефицитом витамина D в группе юношей из Магадана (57±7%).

У мужчин группы трудоспособного возраста средний уровень витамина D составил 62,0±1,7 нмоль/л. Показано, что оптимальная концентрация витамина D в сыворотке крови выявлена у 24±5% обследуемых мужчин трудоспособного возраста (при среднем значении в группе 82,9±1,3 нмоль/л), у 41±6% лиц этой же группы наблюдалась недостаточность витамина D со средним значением 65,8±1,7 нмоль/л, а для 35±6% мужчин свойственен дефицит витамина D (в среднем 42,4±1,2 нмоль/л).

По данным литературы, отличающиеся результаты получены у жителей трудоспособного возраста Израиля (средний возраст 43,9±2,1 года): около 47% лиц исследуемой популяции имели дефицит25 (OH) витамина D, у 39% была недостаточность и только у 13% обследуемых — оптимальные уровни [18]. Аналогичная тенденция наблюдалась и у обследуемых сопоставимого возраста в США: дефицит, недостаточность и оптимальная концентрация витамина D выявлены у 46, 42 и 12% соответственно [19], а также в Чили, где 45,9% участников исследования имели дефицит 25(OH) витамина D и 31,6% — недостаточность [16]. Более высокая частота дефицита и недостаточности 25 (OH) витамина D в сравнении с нашими данными получена и при обследовании взрослого населения Северо-Западного региона Российской Федерации, в котором показано, что 16,8% исследуемой популяции имели уровень 25(OH) витамина D более 75 нмоль/л, 37,5% — недостаточность и 45,7% — дефицит [20]. При этом необходимо отметить, что схожие с нашими результатами данные получены в Бразилии, где в общей популяции недостаточность выявлена у 46,7%, а дефицит у 27,6%, в то время как оптимальный уровень витамина D зафиксирован у 25,7% мужчин трудоспособного возраста [21].

Средние величины уровня 25(OH) витамина D у лиц пожилого возраста составили 62,0±1,7 нмоль/л. При анализе уровня 25(OH) витамина D в сыворотке крови у обследуемых мужчин пожилого возраста выявлено, что оптимальная концентрация характерна для 25±6% лиц со средней величиной в группе 88,6±2,2 нмоль/л. Недостаточность витамина D со средним значением 65,6±1,7 нмоль/л выявлена у 43±7% лиц пожилого возраста, у 32±6%% отмечен дефицит витамина D со средним значением в выборке 42,2±1,4 нмоль/л. С возрастом доля гиповитаминоза снижалась, но все же имела высокую частоту, достигающую 75%.

Полученные нами результаты несколько отличаются от данных, представленных в работе X. Feng и соавт. (2016), в соответствии с которыми у жителей Китая в возрасте 60—89 лет дефицит витамина D отмечен в 43,2%, недостаточность — в 37,4% и оптимальная концентрация витамина D — в 19,4% [22]. Аналогичные данные представлены в работе V. Aggarwal и соавт. (2021). Так, у пожилых лиц мужского пола — жителей Индии (средний возраст 68,33±1,2 года) дефицит витамина D зафиксирован в 50,6% случаев, недостаточный уровень витамина D наблюдался у 33,8% пациентов и только у 15,7% пожилых мужчин отмечен достаточный уровень витамина D [23]. Из числа обследованных в Нидерландах пожилых мужчин (средний возраст 70,5±1,2 года) только 19% участников исследования имели адекватный уровень этого витамина, у 29% отмечена недостаточность витамина D, а у 52% — дефицит витамина D [24]. Как свидетельствуют представленные выше данные, обследованные нами популяции мужчин характеризуются меньшей частотой выявления лиц с проявлениями дефицита витамина D, наблюдаемой на фоне большей частоты оптимальной концентрации 25 (OH) витамина D.

Сопоставимые данные представлены в результатах Е.А. Пигаровой и соавт. (2020), в соответствии с которыми большая частота выявления дефицита и недостаточного уровня витамина D среди жителей различных регионов Российской Федерации отмечается в возрастной группе 18—25 лет (89,8% в выборке), а у представителей группы трудоспособного возраста частота выявления достигает 77,1% [17].

Заключение

В целом средние концентрации 25 (OH) витамина D в сыворотке крови участников всех анализируемых групп соответствовали недостаточному уровню обеспеченности организма данным микронутриентом. При этом необходимо отметить, что статистически значимых различий в уровнях витамина D между группами мужчин трудоспособного и пожилого возраста не наблюдалось, тогда как юноши характеризовались более низкими показателями концентрации 25(ОН) витамина D по сравнению с более старшими участниками.

Нами установлено, что 76 и 75% обследованных лиц трудоспособного и пенсионного возраста имели недостаток и дефицит 25(OH) витамина D соответственно, а в выборке обследованных юношей частота выявления недостаточной концентрации и дефицита 25 (OH) витамина D возрастала до 90%.

Таким образом, полученные нами данные наглядно демонстрируют факт высокой частоты выявления дефицита и недостаточности 25(ОН) витамина D у населения различных возрастных групп в Магаданской области. При этом самой неблагоприятной и уязвимой группой в отношении обеспеченности витамином D оказалась группа юношеского периода онтогенеза по сравнению с группами старших жителей-северян.

В целом наши данные согласуются с данными о повсеместном распространении нарушения обеспеченности витамином D, но частота проявлений дефицита и недостаточности витамина D в популяции жителей Севера была значительно ниже, чем у сопоставимых групп жителей европейской и центральной частей Российской Федерации и ряда других стран. Показано, что в группе лиц юношеского периода онтогенеза отмечена более низкая частота выявления дефицита относительно жителей европейской и центральной частей нашей страны. При сравнении полученных данных с аналогичными результатами жителей других стран показано, что обследуемые нами лица трудоспособного и пожилого возраста характеризовались более «здоровым» профилем витамина D относительно сверстников из Северо-Западного региона нашей страны, а также Китая, Индии, Нидерландов, Израиля, США и Чили, что подтверждается меньшей частотой выявления лиц с проявлениями дефицита витамина D, наблюдаемой на фоне большей распространенности оптимальной концентрации 25 (OH) витамина D.

Полученные результаты позволили установить, что недостаточность и проявления дефицита витамина D распространены в популяции жителей Севера вне зависимости от возрастной группы, при этом 90% представителей юношеской популяции, 76% из числа лиц трудоспособного возраста и 75% мужчин пожилого возраста нуждаются в профилактике и коррекции дефицита/недостаточности уровня витамина D, что, несомненно, необходимо учитывать при формировании рекомендаций, направленных на устранение дисбаланса содержания 25 (OH) витамина D в сыворотке крови людей, проживающих в условиях Севера.

Финансирование. Работа выполнена за счет бюджетного финансирования ФГБУН Научно-исследовательский центр «Арктика» Дальневосточного отделения Российской академии наук Минобрнауки России (Магадан, Россия) в рамках выполнения темы «Изучение межсистемных и внутрисистемных механизмов реакций в формировании функциональных адаптивных резервов организма человека «северного типа» на разных этапах онтогенеза лиц, проживающих в дискомфортных и экстремальных условиях, с определением интегральных информативных индексов здоровья» (рег. номер АААА-А21-121010690002-2).

Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.