Введение
В настоящее время с позиции современной медицины крайне важным представляется выявление взаимосвязей и общих патогенетических механизмов между различными заболеваниями с целью выработки комплексного и индивидуального подхода к их лечению и профилактике. Особенно это касается хронических неинфекционных заболеваний (ХНИЗ), имеющих высокую степень коморбидности проявлений [1].
Среди ХНИЗ одним из заболеваний, которое часто сочетается с сердечно-сосудистыми заболеваниями (ССЗ), в частности артериальной гипертонией (АГ) и атеросклерозом, является остеопороз (ОП). Медико-социальная значимость ОП определяется его осложнениями, которые не только существенно снижают качество жизни, но и приводят в ряде случаев к стойкой инвалидизации и смертности. Популяционные исследования свидетельствуют о том, что АГ в России регистрируется у каждой третьей женщины старше 50 лет, при этом более чем у 40% женщин выявляются признаки ОП [2].
Результаты экспериментальных и клинических исследований, проведенных в последнее десятилетие, подтверждают связь между АГ, повышением жесткости сосудистой стенки, развитием атеросклероза и снижением минеральной плотности костной ткани (МПКТ) [3—5].
Наиболее явно связь между ССЗ и снижением МПКТ прослеживается у женщин в постменопаузе в условиях дефицита эстрогенов и витамина D. Гипоэстрогенемия снижает способность эндотелиальных клеток продуцировать оксид азота, поддерживающий эластичность артерий и оказывающий стимулирующее действие на остеобласты, что одновременно приводит к эндотелиальной дисфункции и нарушениям костного метаболизма. Отрицательный кальциевый баланс, обусловленный дефицитом витамина D и сниженной абсорбцией кальция в кишечнике, приводит к развитию вторичного гиперпаратиреоза и повышенной резорбции костной ткани [6, 7]. Снижение уровня витамина D, ассоциированное с неблагоприятными факторами риска ССЗ, такими, как АГ, дислипидемия, сахарный диабет (СД), и другими, является предиктором сердечно-сосудистых катастроф, в том числе инсультов при АГ [8—12].
В последние годы в качестве усовершенствования стандартных методов медикаментозной терапии возрос интерес к изучению немедикаментозных методов лечения [13], в частности, лечебной физкультуры (ЛФК), в комплексном подходе к терапии коморбидных состояний [14].
Ценность использования ЛФК состоит в том, что уже при начальных положительных результатах у пациентов формируется стойкая мотивация на осознанный контроль за состоянием своего здоровья. Систематический график проведения комплекса разработанной тренировки, не требующей больших материальных затрат, может способствовать ощущению максимальной самореализации пациента и положительному успеху терапии [13, 14].
Цель исследования — изучить влияние курса ЛФК продолжительностью 12 мес на параметры суточного мониторирования артериального давления (СМАД), ригидность сосудистой стенки, параметры метаболического обмена и МПКТ у пациенток с АГ в постменопаузе.
Материал и методы
В исследование были включены 78 пациенток (средний возраст 53,32±7,61 года), распределенных на 3 группы. В 1-ю группу (контроль) вошли 20 пациенток без АГ, не достигших менопаузы, во 2-ю группу — 27 женщин с АГ в постменопаузе, которым не проводился комплекс ЛФК, в 3-ю группу — 31 женщина с АГ в постменопаузе, которой проводился комплекс ЛФК. Клинико-анамнестические данные пациенток отражены в табл. 1.
Таблица 1. Клинико-анамнестические данные пациенток, включенных в исследование
| Показатель/Parameter | 1-я группа/Group 1 (n=20) | 2-я группа/Group 2 (n=27) | 3-я группа/Group 3 (n=31) |
| Возраст, годы/Age | 42,62±5,03 | 61,97±7,70* | 60,17±5,12* |
| ИМТ, кг/м2/BMI, kg/m2 | 25,14±3,61 | 28,68±4,42* | 27,75±4,92 |
| Объем талии, см/Waist, cm | 72,24±7,74 | 84,85±9,82 | 82,53±10,37 |
| Объем бедер, см/Thighs, cm | 94,44±5,48 | 101,18±10,18 | 96,47±11,65 |
| Степень АГ/AH degree | |||
| I | 0,0000 | 7 (27,5%) | 9 (29,0%) |
| II | 0,0000 | 12 (34,0%) | 12 (38,7%) |
| III | 0,0000 | 8 (38,5%) | 10 (32,3%) |
| Офисное САД, мм рт.ст./Medical office SBP, mmHg | 108,64±5,75 | 157,51±27,42* | 147,95±27,19* |
| ДАД, мм рт.ст./Medical office DBP, mmHg | 74,62±5,62 | 94,41±13,98* | 90,31±13,8* |
| Стаж менопаузы, годы/Menopause, years | — | 10,2±4,61* | 5,1±2,11* |
| Заместительная гормональная терапия, абс. (%) Hormone replacement therapy, abs. (%) | — | 12 (44,0%) | 15 (48,3%) |
Примечание. % — процентное составляющее параметра; * — p<0,05, достоверная разница параметров во 2-й и 3-й группах с 1-й группой. САД — систолическое АД; ДАД — диастолическое АД.
Из представленных в табл. 1 данных видно, что пациентки 2-й и 3-й групп были старше пациенток 1-й группы (p<0,05), имели индекс массы тела (ИМТ), превышающий целевые значения. Процентный состав пациенток по степени выраженности АГ во 2-й и 3-й группах был сопоставим. Стаж менопаузы был значимо выше у пациенток 2-й группы. Прием заместительной гормональной терапии во 2-й группе был зарегистрирован в 44,0% случаев, в 3-й группе — в 48,3% случаев.
Протокол исследования был одобрен Этическим комитетом по биомедицинской этике Тюменского кардиологического научного центра Томского НИМЦ РАН (Протокол №7 от 17.09.17). Перед включением в исследование у каждого из участников было получено письменное информированное согласие об использовании результатов обследования в научных целях.
Критериями невключения являлись: наличие острого нарушения мозгового кровообращения давностью менее 6 мес, ишемической болезни сердца, СД 2-го типа, хронической сердечной недостаточности (ХСН) функционального класса (ФК) III—IV (по NYHA), вторичного ОП, симптоматической гипертонии, онкологических и психических заболеваний, состояний, ограничивающих физическую активность.
Диагностика АГ проводилась в соответствии с действующими клиническими рекомендациями Российского медицинского общества по артериальной гипертонии (2016) по диагностике и лечению АГ. Объем диагностических мероприятий включал: клиническое обследование, лабораторные и инструментальные методы оценки состояния сердечно-сосудистой и костной системы исходно при поступлении и через 12 мес после терапии.
Пациентам в группах исследования проводилось СМАД, которое осуществляли с помощью аппарата BPLaB (ООО «Петр Телегин», Россия) по следующей программе: длительность суточного мониторирования — 22—24 ч; частота измерений — 8:00—23:00 1 раз в 30 мин, 23:00—8:00 1 раз в 60 мин.
Исследование эластических свойств (ригидность) сосудистой стенки проводили методом сфигмографии на аппарате Vasera VS-1000 Series («Fukuda Denishi», Япония), с оценкой показателей: PWV-R PWV-L — скорость распространения пульсовой волны (СПВР) по артериям эластического типа справа или слева, нормативные значения до 10 м/с.
Остеоденситометрия выполнялась с применением спирального компьютерного томографа Siemens Somatom Emotion, исследовались стандартное отклонение пика T-Score — общий показатель МПК (нормативные значения по ВОЗ: от 2,0 до –1,0 — значения нормы, от –1,0 до –2,5 — остеопения, от –2,5 и ниже — ОП) и СА-критерий абсолютного содержания кальция в костной ткани. Кроме того, определяли метаболические индексы структуры тела: ИМТ (кг/м2), площадь висцерального жира (см2), объем висцерального жира (см3), процент кости тела (%), процент мышц всего тела (%), площадь подкожного жира (см3).
Натощак производили забор венозной крови в одноразовые пробирки системы Vacuette (Япония), кровь центрифугировали 15 мин при 2500 оборотах на центрифуге Sigma (Германия). Сыворотку крови пациентов аликвотировали для дальнейшего замораживания (при –70 °C).
Из биохимических маркеров в работе оценивались параметры половых гормонов и уровень витамина D. Определение уровня половых гормонов (эстрадиол, прогестерон) и витамина D проводилось конкурентным твердофазным хемилюминисцентным ИФА-методом с использованием реактивов фирмы «Siemens Diagnostics». Результаты содержания витамина D оценивали согласно клиническим рекомендациям Российской ассоциации эндокринологов (2015) по дефициту витамина D у взрослых: менее 10 нг/мл — выраженный дефицит, менее 20 нг/мл — дефицит, 20—30 нг/мл — недостаточность, 30—100 нг/мл — адекватный уровень.
Пациенткам 2-й и 3-й групп были назначены препараты из группы ингибиторов ангиотензинпревращающего фермента (ИАПФ) (периндоприл), блокаторов рецепторов ангиотензина II (сартаны — лозартан), антагонистов кальциевых каналов (амлодипин), мочегонных препаратов (индапамид). Принимаемая пациентками антигипертензивная терапия в группах была сопоставима.
По поводу нарушенной МПКТ пациентки были проконсультированы эндокринологом и разделены на 2 группы: с остеопенией и с ОП. В группе с остеопенией дополнительных медикаментозных препаратов не назначалось. Группа с ОП была разделена на 2 подгруппы: пациентки, получающие и не получающие препараты из группы бисфосфонатов (акласта). Представленные в исследовании группы больных АГ без ЛФК и АГ с ЛФК имели сопоставимый процент пациенток с нарушенной МПКТ и сопоставимый характер терапии.
Методика ЛФК. Врачом ЛФК была использована адаптированная методика комплекса ЛФК для пациенток с АГ и ОП. Методика была модифицирована за счет подбора исходного положения, направленного на уменьшение явлений компрессии в зоне вертебрального кровообращения и выполнение упражнений с возможностью расширения амплитуды сокращения мышц, которые усиливают афферентную импульсацию проприорецепторов, стимулируют клеточный метаболизм в нейронах двигательного анализатора, усиливают влияние ЦНС на скелетную мускулатуру и внутренние органы за счет стимулирования изменения мышечных белков. Физическая нагрузка увеличивалась постепенно с одновременным вовлечением мышечных групп, распределением их по функциям: опорной, поддерживающей, выполняющей упражнение. В зависимости от состояния мышечные функции менялись. В каждой процедуре подбор упражнений был индивидуальным и зависел от симптомов и состояния мышц.
Комплекс физических нагрузок был направлен, с одной стороны, на нормализацию функционирования сердечно-сосудистой системы и обменных процессов, с другой — на снижение потери костной массы. ЛФК при АГ подбиралась с учетом стадии заболевания и превалирования какой-либо симптоматики, при этом сочетались дыхательные и расслабляющие упражнения для верхней части туловища. С учетом наличия у пациенток потери костной массы врач ЛФК добавлял упражнения на выносливость мышц нижнего пояса, силовые тренинги на мышцы спины, аэробные упражнения, направленные на укрепление мышц ног, и упражнения на растяжку и развитие гибкости с ограничением резких движений и рывков для ограничения давления на позвоночник и ноги во избежание переломов. Были исключены также интенсивный бег, прыжки и отдельные упражнения, которые увеличивают осевую нагрузку на позвоночник. Занятия пациенток носили групповой характер: 2 раза в неделю занятия проводились в зале по 45—60 мин с индивидуальным подбором и коррекцией комплекса упражнений; 5 раз в неделю пациентки самостоятельно в домашних условиях повторяли записанный на мобильные устройства индивидуальный комплекс ЛФК. При этом в домашнее задание входил комплекс ходьбы 90 шагов/мин 5 дней в неделю не менее 40 мин. Контроль АД и частоты сердечных сокращений (ЧСС) проводился методистом отделения ЛФК до и после каждого занятия в тренировочном зале. Состояние пациентов также контролировалось кардиологом через 1, 3, 6, 12 мес терапии, включая контроль общего самочувствия, АД и ЧСС, при необходимости ЭКГ.
Тренировочные занятия ЛФК проводились в зале лечебной физкультуры Тюменского кардиологического научного центра Томского НИМЦ.
Статистическая обработка данных. Статистическую обработку данных проводили при помощи пакета прикладных программ Statistica («SPSS Inc.», V 11.5). Нормальность распределения количественных показателей определяли с помощью критериев Колмогорова—Смирнова. При нормально распределенных данных сравнение групп проводили с использованием критерия Стьюдента для независимых выборок. Если данные не подчинялись нормальному закону распределения, использовали U-критерий Манна—Уитни. Данные представлены в виде среднего и стандартного отклонения (M±SD) или медианы. При сравнении качественных данных использовали критерий χ2 Пирсона и точный критерий Фишера. Для определения параметров, влияющих на жесткость сосудистой стенки, применяли множественную логистическую регрессию с вычислением отношения шансов и ROC-анализ.
Результаты и обсуждение
Из полученных ранее результатов известно, что АГ у женщин в постменопаузе представляет собой систоло-диастолический вариант гипертонии с повышенным уровнем вариабельности систолического АД (ВСАД) в дневное и ночное время, повышенным уровнем диастолического АД (ДАД) в дневное время, а также повышенным уровнем систолического АД (САД) и ДАД в ночное время при наличии ожирения [4].
Характеристика офисного АД и параметров СМАД в настоящем исследовании исходно между 2-й и 3-й группами пациентов, а также динамика этих параметров в каждой группе через 12 мес терапии (через год) отражена в табл. 2.
Таблица 2. Сравнительная характеристика параметров СМАД в группах исследования исходно и через 12 мес терапии
| Показатель, мм рт.ст Parameter, mmHg | 2-я группа/Group 2 (n=27) | 3-я группа/Group 3 (n=31) | p |
| САД офисное/Medical office SBP | |||
| Исходно/Baseline | 157,51±27,4 | 147,95±27,19 | н/д / n/s |
| через год/in a year | 125,22±14,8 | 120,44±18,16 | н/д / n/s |
| P | 0,001 | 0,001 | |
| ДАД офисное/Medial office DBP | |||
| Baseline | 94,41±13,98 | 90,31±13,84 | н/д / n/s |
| In a year | 82,15±4,64 | 80,21±6,82 | н/д / n/s |
| p | 0,01 | 0,01 | |
| САД (24)/SBP (24) | |||
| Исходно/Baseline | 140,14±21,52 | 130,68±18,94 | 0,08 |
| через год/in a year | 124,65±12,01 | 128,74±19,69 | н/д / n/s |
| p | 0,001 | н/д/n/s | |
| ДАД (24)|DBP (24) | |||
| Исходно/Baseline | 88,62±16,33 | 83,92±14,62 | 0,022 |
| через год/in a year | 75,50±6,84 | 80,47±12,60 | н/д / n/s |
| P | 0,001 | н/д / n/s | |
| ВСАД (Д)/SBPV (daytime) | |||
| Исходно/Baseline | 14,46±4,29 | 15,04±4,33 | н/д / n/s |
| через год/in a year | 13,44±2,53 | 13,27±5,45 | н/д / n/s |
| P | н/д / n/s | 0,01 | |
| ВСАД (Н)/SBPV (nighttime) | |||
| Baseline | 11,36±4,01 | 10,84±5,79 | н/д / n/s |
| через год/in a year | 10,81±4,64 | 12,69±5,72 | н/д / n/s |
| P | н/д / n/s | н/д / n/s | |
| СИ САД/DBPI | |||
| Исходно/Baseline | 9,79±3,40 | 8,16±6,77 | 0,028 |
| через год/in a year | 7,29±4,64 | 14,87±4,61 | н/д / n/s |
| p | н/д / n/s | 0,011 | |
| ЧСС (24) уд/мин/HR (24)/min | |||
| Исходно/Baseline | 72,17±8,16 | 71,08±6,63 | н/д / n/s |
| через год/in a year | 72,54±10,67 | 72,23±11,04 | н/д / n/s |
| p | н/д / n/s | н/д / n/s |
Примечание. Достоверность различий между группами (p) на исходном этапе и через год представлена горизонтально, динамика параметров внутри каждой группы через год — вертикально; н/д — различие недостоверно. САД — систолическое АД; ВСАД — вариабельность САД; Д — в дневное время; Н — в ночное время; СИ — суточный индекс АД; ЧСС — частота сердечных сокращений.
По результатам табл. 2 видно, что исходно офисные значения как САД, так и ДАД были выше целевых уровней АД. Показатели СМАД были зарегистрированы через 7 сут после назначенной антигипертензивной терапии. К этому времени значения параметров АД были уже близки к целевым, что позволило врачу ЛФК назначить комплекс ЛФК пациенткам 3-й группы. В группе АГ без ЛФК, по данным СМАД, исходно были выше параметры ДАД (24) и суточный индекс САД (СИ САД) (p=0,022 и 0,028 соответственно).
Динамика параметров через 12 мес после начала терапии показала наличие достоверного снижения уровня офисного САД и ДАД у пациенток обеих групп, снижение САД (24) и ДАД (24) во 2-й группе (p=0,001) до целевых значений, снижение ВСАД и нормализацию СИ САД в 3-й группе (p=0,011).
Необходимо отметить, что у пациенток 3-й группы комбинированная с ЛФК терапия позволила в течение года сохранить достигнутые целевые уровни офисного АД, САД и ДАД (24), снизить вариабельность дневного САД и обеспечить перевод пациенток из группы нон-диппер в диппер за счет нормализации снижения АД в ночные часы (референсные значения СИ САД 10—20%), что, по данным научных исследований, является благоприятным фактором для снижения риска поражения органов-мишеней при АГ [4].
В настоящем исследовании были проанализированы показатели сфигмометрии СПВР (справа, слева) по артериям эластического типа, которая является проявлением поражения сосудистой стенки как органа-мишени при АГ.
По данным многих научных исследований известно, что при АГ регистрируются превышающие нормативные значения показатели СПВР (согласно ВОЗ, критерии СРПВ в норме не более 10 м/с) [9]. Показатель СПВР при АГ достигает чаще значимого повышения параметра в группе пациенток с наличием абдоминального ожирения в постменопаузальном периоде [4, 8].
Сравнительная характеристика показателей СПВР у пациенток с АГ без ЛФК и с ЛФК исходно и в динамике через 12 мес выявила, что на исходном этапе исследования параметры в этих группах не различались (14,42±2,68 и 13,92±1,84 м/с, p>0,05). Проспективное наблюдение за параметрами СПВР зарегистрировало отсутствие значимых изменений параметров в течение 12 мес исследования, однако следует отметить, что в группе АГ с ЛФК была установлена стойкая тенденция к снижению СПВР (13,92±1,84 и 12,14±2,41 м/с, p=0,05).
Сама по себе менопауза является естественным переходом в нерепродуктивный период в жизни женщины. К наступлению менопаузы у большинства женщин накапливаются сопутствующие соматические заболевания, ухудшающие психологическое и физиологическое здоровье, а также, соответственно, течение климактерического периода. Начальный период перименопаузы характеризуется преобладанием прогестеронового дефицита над эстрогенным. Дальнейшее снижение активности яичников в постменопаузе обусловливает снижение выработки эстрогенов, что подтверждается при лабораторном исследовании снижением уровня эстрадиола. Клинически эстрогенный дефицит проявляется в виде вегетососудистых, психоэмоциональных и обменно-эндокринных климактерических проявлений [6, 9]. Характеристика гормонального статуса у женщин подтвердила наличие сниженных параметров прогестерона и эстрогена у пациенток 2-й и 3-й групп (среднее значение 1,43±3,58 и 26,34±11,87 нмоль/л) по сравнению с референсными значениями.
При корреляционном анализе в 3-й группе были выявлены отрицательные взаимосвязи половых гормонов с СПВР и параметрами СМАД: прогестерон с ВДАД (24) (r= –0,348 p=0,021); ВДАД (Д) (r= –0,336, p=0,026); PWV-L (r= –0,336, p=0,034).
Широко известно, что сниженный уровень женских половых гормонов и витамина D ассоциирован с нарушением метаболических процессов. Повышенная масса тела у женщин в постменопаузе связана не только с уровнем АД и поражением органов-мишеней, но и определяет степень нарушения МПКТ [11, 12].
Сравнительная характеристика метаболических индексов структуры тела и параметров МПКТ в группах исследования исходно и в динамике через 12 мес терапии представлены в табл. 3 и 4.
Таблица 3. Сравнительная характеристика метаболических индексов структуры тела в группах исследования исходно и в динамике через 12 мес терапии
| Параметр/Parameter | 2-я группа/Group 2 (n=27) | 3-я группа/Group 3 (n=31) | p |
| ИМТ, кг/м2/BMI, kg/m2 | |||
| Исходно/Baseline | 28,68±4,42 | 27,75±4,92 | н/д / n/s |
| через год/in a year | 29,29±3,75 | 24,99±3,57 | 0,001 |
| P | н/д / n/s | 0,001 | |
| Площадь висцерального жира, см2/Visceral fat area, cm2 | |||
| Исходно/Baseline | 139,56±64,37 | 137,52±49,96 | н/д / n/s |
| через год/in a year | 159,25±50,58 | 103,03±42,64 | 0,001 |
| P | 0,01 | 0,017 | |
| Объем висцерального жира, см3/Visceral fat volume, cm3 | |||
| Исходно/Baseline | 842,26±572,95 | 852,25±409,97 | н/д / n/s |
| через год/in a year | 973,24±386,09 | 685,77±348,52 | 0,001 |
| P | 0,01 | 0,01 | |
| Площадь подкожного жира, см2/Subcutaneous fat area, cm2 | |||
| Исходно/Baseline | 85,04±25,23 | 85,65±30,57 | н/д / n/s |
| через год/in a year | 117,35±65,90 | 83,22±28,06 | 0,001 |
| P | 0,014 | н/д / n/s | |
| Процент мышц тела, %/Body muscle volume, % | |||
| Исходно/Baseline | 57,06±3,68 | 57,25±2,50 | н/д / n/s |
| через год/in a year | 55,69±2,64 | 59,00±3,59 | 0,01 |
| p | 0,019 | 0,022 |
Примечание. Достоверность различий (p) между группами на исходной точке и через год представлена горизонтально, динамика параметров внутри каждой группы через год — вертикально; н/д — различие недостоверно.
Таблица 4. Сравнительная характеристика параметров МПКТ в группах исследования исходно и в динамике через 12 мес терапии
| Параметр/Parameter | 2-я группа/Group 2 (n=27) | 3-я группа/Group 3 (n=31) | p |
| T-критерий по бедренной кости/Femur T-score | |||
| Исходно/Baseline | −1,25±0,37 | −1,34±0,92 | н/д / n/s |
| через год/in a year | −1,26±1,62 | −1,18±0,86 | н/д / n/s |
| P | н/д / n/s | 0,016 | |
| T-критерий по шейке бедра/Femoral neck T-score | |||
| Исходно/Baseline | −1,31±0,39 | −1,42±0,90 | н/д / n/s |
| через год/in a year | −1,24±0,14 | −1,22±0,79 | н/д / n/s |
| P | н/д / n/s | 0,047 | |
| Общий T-критерий по поясничным позвонкам/General T-score for the lumbar vertebrae | |||
| Исходно/Baseline | −2,28±0,72 | −2,48±0,35 | н/д / n/s |
| через год/in a year | −2,29±0,52 | −2,23±0,51 | н/д / n/s |
| P | н/д / n/s | 0,056 | |
| T-критерий спина L3/T-score L3 | |||
| Исходно/Baseline | −2,38±0,54 | −2,43±0,46 | н/д / n/s |
| через год/in a year | −2,40±0,48 | −2,28±0,76 | н/д / n/s |
| P | н/д / n/s | 0,057 | |
| Процент костей тела, %/Body bone value, % | |||
| Исходно/Baseline | 3,16±0,36 | 3,02±0,36 | |
| через год/in a year | 3,09±0,41 | 3,23±0,38 | 0,012 |
| p | н/д / n/s | 0,007 | |
| СА-критерий/Ca criterion | |||
| Исходно/Baseline | 78,94±18,48 | 88,19±20,38 | н/д / n/s |
| через год/in a year | 75,67±16,71 | 86,61±17,47 | 0,08 |
| p | н/д / n/s | н/д / n/s | |
Примечание. Достоверность различий (p) между группами на исходной точке представлена горизонтально, динамика параметров внутри каждой группы через год — вертикально; н/д — различие недостоверно. Т-критерий — общий показатель МПКТ, СА-критерий — абсолютное содержание кальция в костной ткани.
Приведенные в табл. 3 данные свидетельствуют о том, что исходные показатели всех представленных параметров не различались между 2-й и 3-й группами. Через 12 мес на фоне проведенной комплексной терапии у пациенток 3-й группы было зарегистрировано значимое снижение ИМТ, параметров площади и объема висцерального жира при параллельном повышении показателя процента мышц тела (p=0,022). При этом у пациенток 2-й группы отмечался прирост значений перечисленных параметров со значимым повышением показателей площади и объема висцерального жира (p=0,01), подкожного жира (p=0,014) и снижением процента мышц тела (p=0,019). Через 12 мес наблюдения все представленные параметры стали значимо различаться между 2-й и 3-й группами.
По данным табл. 4 видно, что исходные показатели изучаемых параметров в группах исследования достоверно не различались. У пациенток 3-й группы на фоне комплексной терапии с курсом ЛФК (в основном за счет подгруппы с ОП на фоне применения бисфосфонатов) были зарегистрированы улучшение значения Т-критерия по показателям минеральной плотности бедренной кости, шейки бедра и повышение процента общей костной ткани (p=0,016, p=0,047, p=0,007 соответственно). У пациенток 2-й группы с АГ без проводимого курса ЛФК достоверных изменений параметров МПКТ не было выявлено. При проведении корреляционного анализа в 3-й группе были обнаружены множественные взаимосвязи: ИМТ с САД дневным (r=0,628, p=0,029), с пульсовым АД (r=0,558, p=0,047) и Т-критерием шейки бедра (r=0,524, p=0,005); процента мышечной массы с ДАД ночным (r=0,628, p=0,029), СПВР (r=0,997, p=0,048) и др.
Методом логистической регрессии для женщин с АГ и остеопенией/ОП были рассчитаны риски снижения МПКТ. Для пациенток с исходной остеопенией значимым параметром, взаимосвязанным с риском развития ОП, явился показатель СПВР, увеличение которого на 1 ед (м/с) ассоциируется с повышением риска развития ОП в 3,8 раза (ОШ 3,8, 95% ДИ 1,81—7,97). По данным ROC-анализа у пациенток с АГ и ОП были определены точки отсечения, при достижении которых формируется повышенный риск прогрессирования ОП: так, при снижении уровня прогестерона менее 0,93 нмоль/л риск ОП возрастает в 9 раз (чувствительность 76,9%, специфичность 85,75); при увеличении показателя СПВР более 12,05 м/с риск прогрессирования ОП возрастает в 6 раз (чувствительность 87,1%, специфичность 89,3).
Обобщение полученных результатов исследования позволило уточнить особенности влияния проводимой терапии на параметры СМАД, СПВР, показатели метаболических нарушений и параметры МПКТ у пациенток с АГ в постменопаузе в обеих группах исследования. Значимость позитивных изменений изучаемых параметров в группе с проводимой комплексной терапией в сочетании с курсом ЛФК позволяет рекомендовать возможность внедрения разработанной методики ЛФК в повседневную практику женщин с АГ в постменопаузе.
Заключение
Полученные результаты исследования свидетельствует о том, что предложенный комплекс ЛФК в виде регулярных занятий на фоне адекватно подобранной кардиологом и эндокринологом комплексной терапии может стать важным компонентом патогенетически обоснованной персонифицированной тактики лечения женщин с АГ в постменопаузе и быть рекомендованным для внедрения в клиническую практику.
Работа проведена в рамках научно-исследовательской программы Тюменского кардиологического научного центра Томского национального исследовательского медицинского центра РАН, Томск, Россия.
Участие авторов: концепция, дизайн работы, написание текста — Т.И. Петелина; проведение ЛФК — С.Г. Быкова; сбор материала, статистическая обработка — К.С. Авдеева; методологическая поддержка — Н.А. Мусихина; концепция работы и общее руководство — Л.И. Гапон; выполнение лабораторных исследований — Е.В. Зуева.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.