Острый холецистит (ОХ) относится к наиболее распространенным острым хирургическим заболеваниям органов брюшной полости [1]. Несмотря на совершенствование хирургической тактики, частота послеоперационных осложнений и уровень летальности при данной патологии, прежде всего у лиц пожилого и старческого возраста, не имеют тенденции к снижению. Одним из факторов, оказывающих существенное влияние на частоту неудовлетворительных исходов, является полиорганная недостаточность, развитие которой в значительной степени связано с дисфункцией печени [2]. Возникновение последней обусловлено активацией свободнорадикальных процессов, воздействием ряда биологически активных веществ в ходе развития синдрома системного воспалительного ответа. Эти процессы являются патогенетической основой изменения проницаемости клеточных мембран, функционирования мембранно-связанных ферментов, выраженным нарушением микроциркуляции в органах и тканях, что приводит к тяжелым нарушениям клеточного метаболизма [3] и обусловливает возникновение органной дисфункции [4, 5].

В связи с вышеуказанным представляется актуальным изучение изменений структуры печени в условиях острого экспериментального холецистита (ОЭХ), а также эффективности воздействия на нее средствами метаболической поддержки.

Экспериментальные исследования были выполнены на 48 морских свинках обоих полов массой 450—500 г. ОЭХ моделировали путем перевязки пузырного протока вместе с сопровождающей его пузырной артерией [6]. Из эксперимента животных выводили через 24 и 48 ч одномоментной декапитацией на фоне тиопенталового наркоза. Все эксперименты проводили в соответствии с требованиями «Европейской конвенции по защите позвоночных, используемых для экспериментальных и иных научных целей» (Страсбург, 1986). Экспериментальные животные были разделены на группы: контроль (интактные животные); животные с ОЭХ через 24 и 48 ч после начала эксперимента; животные с ОЭХ, леченные мексидолом и реамберином, выведенные из эксперимента через 24 и 48 ч соответственно. Вводить препараты начинали после моделирования ОЭХ. Мексидол вводили внутримышечно в дозе 25 мг/кг массы тела, реамберин — внутрибрюшинно, в дозе 10 мл/кг.

У всех животных забирали ткани желчного пузыря и печени. Образцы получали из стенки желчного пузыря, правой доли печени, фиксировали в 10% нейтральном формалине и заключали в парафин. Гистологические срезы толщиной 5—6 мкм окрашивали гематоксилином и эозином. Морфометрию на гистологических срезах проводили методом точечного счета с определением зон некроза. Для электронно-микроскопических исследований материал фиксировали в смеси 4% параформа и 1% глутаральдегида, обрабатывали 1% раствором четырехокиси осмия, обезвоживали в растворах спирта возрастающей концентрации и заливали в смесь аралдита с эпоном [7]. Материал нарезали на микротоме LKB (Швеция) и просматривали под электронным микроскопом JEM 100 СХ (Япония).

Признаки острого деструктивного воспаления желчного пузыря на использованной в работе модели экспериментального холецистита были обнаружены через 24 ч после начала эксперимента. Через 48 ч после начала эксперимента выраженность воспалительных изменений нарастала; распространенные некрозы в стенке желчного пузыря чередовались с участками, на которых наблюдались морфологические изменения, характерные для флегмонозного и флегмонозно-язвенного холецистита.

Через 24 ч после моделирования ОХ при гистологическом исследовании в ткани печени отмечались отек и незначительная лимфогистиоцитарная инфильтрация в строме портальных трактов, отек пространств Диссе. Наблюдались повреждения гепатоцитов по типу белковой (зернистой, гидропической) и жировой (мелко- и среднекапельной) дистрофий, а также уменьшение содержания гликогена в их цитоплазме. Через 48 ч выраженность указанных изменений нарастала, отмечалось полнокровие центральных вен и синусоидов, встречались мелкоочаговые некрозы печеночных клеток и интралобулярные крупноочаговые некрозы гепатоцитов с перифокальной лимфоидно-клеточной инфильтрацией (рис. 1).

У животных, получавших мексидол и реамберин, изменения печени были аналогичными, но менее выраженными. Через 24 ч после моделирования ОХ в цитоплазме гепатоцитов наблюдались умеренное снижение содержания гликогена, повреждения отдельных гепатоцитов и их групп по типу белковой и жировой дистрофий, встречались единичные мелкоочаговые некрозы гепатоцитов. Лимфогистиоцитарная инфильтрация в строме портальных трактов была незначительной и очаговой. Через 48 ч отмечалась преимущественно мелко- и среднекапельная жировая дистрофия гепатоцитов; снижение содержания гликогена в цитоплазме было значительно меньше по сравнению с соответствующими данными в группе животных, не получавших мексидол и реамберин; мелкоочаговые некрозы клеток печени были немногочисленны (рис. 2).

Анализ морфометрических характеристик зон некроза показал достоверное (р<0,05) уменьшение их площади по сравнению с результатами в группе животных, не получавших препараты (см. таблицу).

Электронно-микроскопическая картина печени морских свинок через 24 ч от начала эксперимента характеризовалась значительной структурной гетерогенностью гепатоцитов. Часть клеток сохраняла ультраструктурную организацию, свойственную гепатоцитам интактных животных, однако большинство гепатоцитов выглядело измененными и отличалось наличием дистрофических изменений. В клетках отмечалось уменьшение количества митохондрий, крист гранулярной эндоплазматической сети, а также значительное сокращение площади, занятой гранулами гликогена, в результате чего цитоплазма выглядела «опустошенной». Митохондрии характеризовались полиморфизмом, просветлением матрикса и нарушением структуры крист. В цитоплазме гепатоцитов выявлялось большое количество липидных включений разного размера. Иногда они были достаточно крупными и занимали почти всю цитоплазму. Ядра отдельных гепатоцитов имели неправильную форму, с выпячиваниями ядерной мембраны. Наблюдались конденсация и уменьшение количества хроматина, смещение ядрышка к ядерной мембране (рис. 3).

У животных, получавших сукцинатсодержащие препараты, обнаружены менее выраженные изменения гепатоцитов. В значительно меньшей степени были выражены редукция цитоплазматических органелл, вакуолизация цитоплазмы. Количество жировых включений также было меньшим, наблюдалась их резорбция. К ним часто вплотную прилежали митохондрии с плотным матриксом. Большей была площадь, занятая гранулами гликогена. Ядра гепатоцитов имели округлую форму, четкие контуры мембраны; отмечалось увеличение количества хроматина и ядрышек. В перинуклеарном пространстве наблюдалось большое количество митохондрий, окруженных нерасширенными цистернами гранулярной эндоплазматической сети, что свидетельствует об усилении процессов внутриклеточной регенерации [7] (рис. 4).

В просвете синусоидов наблюдались активированные лимфоциты. Многие из них обладали значительным числом микроворсинок и тесно прилегали к эндотелию.

Развитие ОЭХ сопровождалось гистологическими и электронно-микроскопическими признаками повреждения гепатоцитов, нарушения микроциркуляции, воспалительной инфильтрации портальных трактов. Тяжесть структурных изменений в печени в значительной степени определялась выраженностью воспалительно-деструктивных процессов в стенке желчного пузыря, что согласуется с результатами исследований других авторов [9, 10].

Сукцинатсодержащие препараты снижали выраженность морфологических изменений в печени и препятствовали развитию у животных с ОЭХ ультраструктурных изменений гепатоцитов и микроциркуляторного русла.

Проведение сравнительного анализа применения при остром экспериментальном холецистите сукцинатсодержащих препаратов реамберина и мексидола выявило высокую эффективность препарата реамберина, которая заключалась не только в снижении выраженности изменений гистологической и ультраструктуры ткани печени, микроциркуляторных нарушений, но и в достоверном уменьшении площади зон некроза гепатоцитов по сравнению с соответствующими данными в группе животных, получавших мексидол.