Затяжное течение реабилитационного периода и увеличение в связи с этим сроков лечения больных при острых отравлениях чаще всего связаны с возникающими на данном этапе осложнениями. Одним из наиболее серьезных осложнений при многих видах острых отравлений является энцефалопатия, развивающаяся вследствие воздействия на головной мозг токсикантов, вызвавших отравления, и его гипоксического повреждения, сопровождающаяся определенными изменениями функциональной активности мозга. Как правило, энцефалопатия проявляется соответствующей неврологической симптоматикой, астеническими, мнестическими, аффективными нарушениями, снижающими степень реабилитации и социальной адаптации [1—4]. В настоящее время существуют данные о наличии широкого спектра когнитивных расстройств (гнозис, праксис, речь, память, интеллект) у пациентов с энцефалопатией при острых отравлениях нейротоксикантами [5—7].

Известно, что для сохранности когнитивной деятельности важна интактность структур, входящих в лимбическую систему, в связи с чем можно предположить, что нарушения функциональной активности определенных образований лимбической системы могут приводить к развитию когнитивных расстройств различной степени выраженности. Исходя из этих представлений, возрастает значение объективных методов оценки функционального состояния мозга, среди которых ведущее место занимает слуховой связанный с событием потенциал (ССП), поскольку генез его поздних компонентов связан с активностью структур, входящих в лимбическую систему [8—10]. Данный метод позволяет объективно оценить выраженность расстройств и их нейрофизиологические механизмы при энцефалопатии, сопутствующей острым отравлениям нейротоксикантами, что особенно важно на этапе реабилитации, поскольку от этого в дальнейшем будет зависеть качество жизни пациента.

Цель исследования — оценка динамики функциональной активности структур и систем головного мозга, обеспечивающих когнитивные функции у больных энцефалопатией при острых отравлениях нейротоксикантами на этапе реабилитации.

Обследованы 56 больных с отравлениями различными нейротоксическими веществами (психофармакологические средства, наркотики, этанол), течение которых осложнилось развитием токсической энцефалопатии. Все больные проходили реабилитацию в токсикологическом отделении Центра лечения острых отравлений Научного исследовательского института скорой помощи им. Н.В. Склифосовского после окончания реанимационных и детоксикационных мероприятий и интенсивной терапии. Основную группу составили 40 больных, средний возраст — 37 лет, для лечения которых использовалось внутривенное капельное введение 5% раствор мексидола в дозе 4 мл/сут в течение 5—10 дней (1-я группа) — 10 больных, а также комбинация мексидола с немедикаментозными методами лечения в виде мезодиэнцефальной модуляции (МДМ) (2-я группа) — 10 больных, гипербарической оксигенации (ГБО) (3-я группа) — 10 больных, МДМ и ГБО (4-я группа — 10 больных). Сеансы ГБО проводили ежедневно при давлении 0,4—0,6 избыточных атмосфер в течение 40 мин курсами по 10 сеансов в одноместных барокамерах ОКА-МТ и БЛКС. МДМ-терапию осуществляли на отечественном аппарате серийного производства «МДМ-101». Электроды располагали контактно по лобно-затылочной схеме, отрицательный электрод — на затылке. Частота импульсов составила 80±1 Гц, сила тока колебалась в пределах 0,1—6 мА. Процедуры длительностью 10 мин проводили ежедневно в течение 4—5 дней. Группу сравнения составили 16 пациентов, средний возраст — 36 лет, которые получали только базовую терапию, включающую усиление естественной детоксикации (промывание желудка, очищение кишечника, форсированный диурез), восстановление эффективной гемоциркуляции, витаминотерапию, ноотропную и симптоматическую терапию, по показаниям — седативные средства.

Электроэнцефалограмму (ЭЭГ) и слуховые ССП регистрировали соответственно международной схеме 10—20% с расположением референтных электродов на мочках ушей с каждой стороны. ЭЭГ, ССП записывали на установке Нейрон-Спектр — 5/ВП фирмы «НейроСофт» (Иваново, Россия). Была проведена компьютерная обработка полученных данных с вычислением мощности частотного спектра и построением топографических карт основных ритмов ЭЭГ. Для локализации эквивалентных дипольных источников патологической активности использовали программу BrainLoc (Россия). Анализировали эквивалентные источники с коэффициентом дипольности 95 и выше.

Для оценки когнитивных функций использовали метод слухового ССП и комплекс психологических тестов: краткую шкалу оценки психического статуса (MMSE), батарею тестов для оценки лобной дисфункции (БЛД), тесты Мюнстерберга, вербальных ассоциаций, связи чисел (вариант А); рисования часов, таблицы Шульте.

При записи слухового ССП звуковые стимулы двух тональностей подавали в случайном порядке согласно традиционной парадигме (англ.: odd-ball paradigm) с межстимульным интервалом 1 с через наушники одновременно на оба уха. Пациентам предлагали считать звуки более высокого тона, которые предъявлялись реже в случайной последовательности (соотношение значимого/незначимого стимулов — 1:4). Продолжительность подачи стимула — 50 мс; интенсивность стимула (значимый и незначимый) — 80 дБ (SPL); частота наполнения для незначимого стимула — 1000 Гц, для значимого стимула — 2000 Гц. Нижняя полоса пропускания частот усилителя — 0,5 Гц, верхняя полоса пропускания — 75 Гц, эпоха анализа — 950 мс. Усреднялось 100 ответов. Анализировали компоненты N100, P200, N200, P300 ССП. У этих компонентов измеряли пиковые латентности (ЛП), амплитуду и их межполушарную разницу. При описании ЛП компонентов N200, P300 ССП незначительными изменениями считали показатели, не превышающие 255 мс для компонента N200 и 355 мс для компонента Р300; умеренными — 280 мс для компонента N200, 380 мс — для компонента Р300; выраженными изменениями считали показатели, превышающие 285 мс для компонента N200 и 385 мс для компонента Р300.

Исследования проводили в реабилитационном периоде отравления до начала лечения и перед выпиской.

Статистическую обработку полученных данных проводили с помощью пакета программ IBM SPSS Statistics 21. Полученные результаты представлены в виде Ме (Q1; Q3). Сравнение независимых групп по количественному признаку осуществляли с помощью непараметрического критерия Манна—Уитни (Mann—Whitney, U-test), а зависимых групп — с помощью непараметрического критерия Вилкоксона (Wilcoxon). Представленные результаты основаны на статистически значимых данных с уровнем значимости p<0,05.

При первичном анализе ЭЭГ в основной группе у 3 пациентов регистрировались легкие диффузные изменения суммарной спонтанной электрической активности головного мозга, выражающиеся в нарушении амплитудно-частотных характеристик альфа-ритма, который характеризовался полиморфностью, нерегулярностью, снижением амплитуды (средняя амплитуда 22 мкВ (22; 35)) и индекса в сочетании с единичными колебаниями тета-диапазона, диффузного характера. В 28 (70%) наблюдениях регистрировались умеренные диффузные изменения ЭЭГ с признаками нарушения функциональной активности образований диэнцефального либо мезо-диэнцефального уровней, выражающиеся в наличии множественных билатеральных колебаний тета-диапазона генерализованного характера. Альфа-ритм и зональные различия были сохранены, при этом основной ритм мог быть нерегулярным и полиморфным. В 5 наблюдениях отмечалась межполушарная асимметрия со снижением амплитуды альфа-ритма слева. В 14 (35%) случаях было выявлено значительное повышение мощности высокочастотной ритмики диффузного и/или билатерального характера, которая в 4 наблюдениях доминировала в спектре ЭЭГ. Чаще всего это был поддиапазон бета-1 и только у 3 больных регистрировали бета-ритм частотой более 20 Гц. В 9 наблюдениях регистрировались грубые изменения ЭЭГ с доминированием активности медленно-волнового спектра частот как диффузного характера, так и в виде билатеральных вспышек, преимущественно генерализованного характера (рис. 1). Альфа-ритм в 2 наблюдениях был значительно нарушен, а в 7 полностью отсутствовал. В 10 наблюдениях была выявлена пароксизмальная активность по типу феномена «острая волна», преимущественно генерализованного характера с преобладанием амплитуды колебаний в одном из полушарий, чаще слева (7 больных).

В ходе динамического наблюдения пациенты основной группы были разделены на 4 подгруппы в зависимости от способа лечения. Необходимо отметить, что пациенты, у которых в дневной ЭЭГ регистрировалась пароксизмальная активность, не получали при лечении сеансы ГБО. У пациентов 1-й группы после проведенного лечения положительная динамика была выявлена только в 3 (30%) случаях и выразилась в нормализации альфа-ритма, снижении мощности медленной активности как диффузного, так и билатерального характера. В 5 (50%) наблюдениях существенной динамики выявлено не было. Отрицательная динамика была отмечена у 2 (20%) пациентов и выражалась в нарастании индекса и мощности колебаний медленно-волнового спектра частот, пароксизмальной активности. У пациентов 2-й группы после проведенного лечения положительная динамика была выявлена в 6 (60%) случаях, что проявлялось увеличением индекса и мощности альфа-ритма, сокращением мощности бета-ритма диффузного характера, снижением мощности медленной активности как диффузного, так и билатерального характера. В 2 наблюдениях существенной динамики выявлено не было. Отрицательная динамика была отмечена у 2 пациентов и выражалась в нарастании нарушений альфа-ритма, увеличении мощности активности бета-диапазона, нарастании индекса и мощности колебаний медленно-волнового спектра частот. У пациентов 3-й группы после проведенного лечения положительная динамика была выявлена в 8 (80%) случаях и сопровождалась нарастанием мощности альфа-ритма, сокращением индекса пароксизмальной активности, снижением индекса и мощности колебаний медленноволнового спектра. В 2 наблюдениях значительная динамика на ЭЭГ отсутствовала. Отрицательной динамики отмечено не было. У пациентов 4-й группы после проведенного лечения положительная динамика была отмечена в 7 случаях в виде нормализации либо появлении альфа-ритма, снижении мощности медленной активности (рис. 2), снижении мощности бета-ритма. В 2 наблюдениях существенной динамики выявлено не было. Отрицательная динамика была отмечена только у 1 пациента и проявлялась нарастанием мощности колебаний медленноволнового спектра частот генерализованного характера.

В группе сравнения при первичной регистрации ЭЭГ только у 1 пациента регистрировались легкие изменения электрической активности диффузного характера с преимущественным нарушением альфа-ритма и зональных различий. В 10 (62,5%) случаях регистрировались умеренные изменения электрической активности, представленные в 3 наблюдениях высокочастотной ритмикой диффузного характера (рис. 3), а в 7 наблюдениях — билатеральными колебаниями альфа-тета-частотных диапазонов, генерализованного характера. Выраженные нарушения электрической активности с высоким индексом медленных колебаний как диффузного характера, так и в виде билатеральных колебаний тета-, дельта-частотных диапазонов генерализованного характера с преобладанием амплитуды колебаний в лобно-височных отведениях, были выявлены у 5 пациентов. Пароксизмальная активность по типу феномена «острая волна» генерализованного характера с преобладанием амплитуды колебаний в одном из полушарий была зарегистрирована в 7 наблюдениях.

В ходе динамического наблюдения в группе сравнения положительная динамика по данным ЭЭГ была выявлена у 3 пациентов и выражалась в увеличении индекса альфа-ритма, снижении индекса и мощности медленной активности. В 7 наблюдениях существенной динамики не отмечалось (рис. 4). Отрицательная динамика наблюдалась у 6 пациентов и выражалась в дезорганизации альфа-ритма, появлении либо нарастании индекса и мощности колебаний медленноволнового спектра частот.

Как показало проведенное исследование, нарушения спонтанной электрической активности головного мозга различной степени выраженности отмечаются у всех больных с энцефалопатией при острых отравлениях химической этиологии на этапе реабилитации. В подавляющем большинстве случаев они носят умеренный (38 (68%) больных) либо выраженный (14 (25%) больных) характер, с доминированием признаков нарушения функциональной активности образований диэнцефального либо мезодиэнцефального уровня. Кроме этого, в 17 (30%) наблюдениях регистрируется пароксизмальная активность по типу феномена «острая волна» генерализованного характера с преобладанием амплитуды колебаний в одном из полушарий и локализацией эквивалентных дипольных источников (по данным программы BrainLoc) в медиобазальных отделах лобной и височной долей одного из полушарий (чаще слева). После проведенного лечения в основной группе пациентов положительная динамика была выявлена в 24 (60%) случаях, в группе сравнения — только в 3 (19%) случаях и выражалась в нормализации альфа-ритма, снижении индекса и мощности медленной, а также пароксизмальной активности. Преимущественно положительная динамика отмечалась при комбинации в процессе лечения как медикаментозных (мексидол), так и немедикаментозных (ГБО, МДМ) методов лечения. Отрицательная динамика в основной группе была отмечена в 5 (12,5%), а в группе сравнения — в 6 (37,5%) наблюдениях и выражалась в дезорганизации альфа-ритма, нарастании индекса и мощности колебаний медленноволнового спектра частот как диффузного характера, так и в виде билатеральных колебаний генерализованного характера, а также нарастанием индекса и мощности пароксизмальной активности. Чаще всего отрицательная динамика в основной группе пациентов была выявлена при использовании в процессе лечения только медикаментозных методов (мексидол). В остальных случаях (11 (27,5%) больных — основная группа, 7 (44%) больных — группа сравнения) существенной динамики на ЭЭГ выявлено не было.

Результаты первичного нейропсихологического обследования показали, что до лечения в основной группе только у 1 пациента нарушений когнитивных функций не отмечалось. Во всех остальных случаях (39 (97,5%) больных) выявлялись нарушения когнитивной деятельности различной степени выраженности (от легких когнитивных расстройств до выраженных). В группе сравнения у всех пациентов отмечались когнитивные расстройства преимущественно умеренного характера (12 (30%) больных). Общий уровень когнитивных функций, оцениваемых по шкале MMSE, в основной группе составил 25 [25; 25,25] баллов, в группе сравнения — 26 [25; 26]. В структуре нейропсихологических нарушений преобладали нейродинамические и регуляторные расстройства в виде повышенной истощаемости, снижения концентрации и устойчивости внимания, низкой скорости переключения внимания и замедлении психических процессов. При выполнении таблиц Шульте темп сенсомоторных реакций и их быстрота оказывались нарушенными в 39 (97,5%) случаях в основной группе — 68,85 [65,6; 73,75] с при норме 35—40 с и во всех наблюдениях в группе сравнения — 75 (65; 85) с. По результатам теста БЛД у 35 (87,5%) больных основной группы отмечались нарушения функции лобных долей: в 3 (7,5%) случаях они были минимальными — 17 [17; 17] баллов из 18 и затрагивали преимущественно произвольную регуляцию праксиса, в 26 (65%) наблюдениях — умеренными — 15 [15; 16] баллов, а в 6 (15%) случаях — выраженными — 13,5 [13; 14] баллов. Преимущественно у обследованных больных нарушались простая и усложненная реакция выбора, динамический праксис и беглость речи. В 62,5% случаев отмечались частые ошибки при выполнении пробы «кулак-ребро-ладонь», оценивающей динамический праксис. В группе сравнения нарушения функции лобных долей были диагностированы в 12 (75%) случаях — 15 [15; 15] баллов и затрагивали преимущественно динамический праксис, усложненную реакцию выбора, а также беглость речи. В 10 (62,5%) наблюдениях отмечались нарушения пространственного гнозиса при выполнении пробы «понимание логико-грамматических структур и понимание отношений между 3 предметами, выраженных 2 предлогами».

Нарушение пространственного праксиса (тест «рисование часов») отмечалось у 31 (77,5%) пациента в основной группе и у 13 (81%) пациентов группы сравнения. По результатам теста Мюнстерберга у всех пациентов основной группы и 15 (94%) группы сравнения отмечалось нарушение избирательности и концентрации внимания (количество выделенных слов в основной группе — 11,75 [11,25; 12,5] слов, в группе сравнения — 11 [8; 15] слов при норме 25. При оценке результатов теста «связь чисел» (вариант А) в 39 (97,5%) наблюдениях в основной группе и во всех случаях в группе сравнения отмечалось статистически значимое увеличение времени, затрачиваемого на соединение по порядку цифр от 1 до 25: основная группа — 68,05 [66,5; 69,3] с; группа сравнения — 70 [65; 95] с при норме 35—45 с.

Показатели MMSE, БЛД, динамического праксиса, простой и усложненной реакций выбора, беглости речи, скорости сенсомоторных реакций, пространственного праксиса, избирательности внимания (тест Мюнстерберга, тест «связь чисел») в основной группе и группе сравнения до начала лечения статистически значимо не различались (см. таблицу). Таким образом, у обследованных больных изменения когнитивных функций проявляются прежде всего нарушениями слухоречевой памяти, процессов направленного внимания, динамического праксиса и пространственного гнозиса, что может свидетельствовать о нарушении работы функциональных систем лобно-теменно-височных отделов головного мозга. Полученные данные согласуются с результатами других авторов [6, 11], которые указывают на то, что при гипоксической энцефалопатии выявляются как неспецифические нарушения — истощаемость, импульсивность, отвлекаемость, эмоциональные расстройства, так и нарушения когнитивных функций — трудности в восприятии пространственных признаков зрительных стимулов, нарушение понимания логико-грамматических отношений, оптико-пространственной памяти, сложных видов чувствительности и пространственного праксиса и персеверации, связанные с нарушением функции теменно-височных, теменно-затылочных и лобных отделов головного мозга.

Анализ амплитудно-временны́х показателей компонентов Р100, N100 слухового ССП до проведения лечения в основной группе (n=40) и в группе сравнения (n=16), показал, что у всех пациентов показатели ЛП компонентов Р100, N100 регистрировались в пределах вариантов разброса нормы (ЛП компонента Р100: основная группа — 45 [40; 50] мс, группа сравнения — 45 [45; 55] мс, ЛП компонентов N100: основная группа — 85 [80; 85] мс, группа сравнения — 85 [80; 90] мс, что свидетельствует о сохранной работе слухового анализатора и нормальном поступлении сигнала в проекционную зону слуховой коры.

ЛП компонента Р200 в большинстве случаев (38 (95%) больных — основная группа, 13 (81%) больных — группа сравнения) регистрировался в пределах нормы: основная группа: ЛП Р200 — 175 [170; 180] мс, группа сравнения: ЛП Р200 — 185 [175; 185] мс. Только у 5 пациентов (2 (5%) — основная группа; 3 (19%) — группа сравнения) отмечалось удлинение ЛП компонента Р200: основная группа — 214 [214; 215] мс, группа сравнения — 215 [215; 216] мс.

При анализе амплитудно-временны́х показателей поздних компонентов слухового ССП (N200, P300) только у 1 пациента основной группы показатели ЛП компонентов укладывались в нормативные данные: ЛП компонента N200 — 210,00 мс, ЛП компонента Р300 — 316,00 мс. В остальных наблюдениях (97,5%) отмечалось удлинение ЛП компонента N200 и Р300 с преобладанием нарушений в лобно-теменно-височных областях.

В 7 (17,5%) случаях в основной группе отмечалось незначительное удлинение ЛП компонента N200 CCП по всем зарегистрированным отведениям: 240 [240; 245] мс, в 22 (55%) случаях — умеренное: 260 [260; 265] мс, и в 10 (25%) наблюдениях — выраженное: 285 [280; 290] мс (рис. 5).

В группе сравнения в 5 (31%) наблюдениях отмечалось незначительное удлинение ЛП компонента N200 CCП: 245 [245; 250] мс, в 7 (44%) — умеренное: 260 [260; 265] мс, и в 4 (25%) наблюдениях — выраженное 295,00 мс.

Большинство авторов [12, 13] рассматривают компонент N200 как показатель опознания и дифференцировки слуховых сигналов. В ряде научных исследований результаты локализации источников компонента N200 показывают, что они находятся в медиальной лобной и передней поясной извилинах [14—22]. В других работах источники были локализованы в орбитофронтальной [23] и латеральной фронтальной коре [24]. В то же время известно, что когнитивная деятельность, отражающая процессы направленного внимания и дифференцировки слуховых сигналов, связана с функциональной активностью образований медиобазальных отделов лобных и височных долей. Полученные нами данные позволяют предположить, что показатели компонента N200 ССП могут служить дополнительным диагностическим признаком, характеризующим изменения функционального состояния структур лимбической системы и степень нарушения процессов опознания и дифференцировки сигналов у больных энцефалопатией при острых отравлениях нейротоксикантами.

В 6 (15%) случаях в основной группе отмечалось незначительное удлинение ЛП компонента Р300 CCП: 350 [350; 355] мс, в 21 случаях (52,5%) — умеренное: ЛП компонента Р300 CCП: 370 [370; 375] мс, и в 12 (30%) наблюдениях — выраженное: 392,5 [385; 485] мс (рис. 6).

В группе сравнения в 4 (25%) случаях наблюдалось незначительное удлинение ЛП компонента Р300 CCП по всем зарегистрированным областям: 355 [355; 355] мс, в 9 (56%) случаях — умеренное: 375 [365; 375] мс, и в 3 (19%) — выраженное: 430 [425; 438] мс.

Большинство авторов [13, 25—27] рассматривают компонент Р300 как показатель реакции выбора, переработки информации и принятия решения. В то же время известно, что эти познавательные процессы связаны с функциональной активностью образований лимбической системы и новой коры. При этом генераторы компонента P300 чаще всего определялись в медиальных отделах височной доли и латеральной префронтальной коре [28], а также в лобных, теменных и височных областях коры, в поясной извилине, гиппокампе и некоторых подкорковых структурах, таких как таламус и базальные ганглии [29—33], в связи с чем можно предположить, что параметры компонента Р300 ССП могут быть использованы как дополнительный диагностический признак, характеризующий степень нарушения процессов переработки информации и принятия решения, с нарушением функциональной активности структур лимбической системы и новой коры [34—36].

У всех обследованных пациентов как основной группы, так и группы сравнения амплитуда Р300 была снижена — основная группа — 12 [11; 13] мкВ, группа сравнения — 11 [9; 12] мкВ.

В литературе существует точка зрения о том, что выраженность компонента Р300 связана с сигнальной значимостью стимула и активацией внимания испытуемого [37—39]. По представлению авторов, снижение амплитуды компонента Р300 при хронической гипоксической энцефалопатии в условиях, когда к предъявляемому стимулу привлекается внимание субъекта (он должен не только различать стимулы, но и считать их число) объясняется тем, что у больных при острых отравлениях снижается способность к концентрации и устойчивости внимания. В нашем исследовании у всех больных также отмечено удлинение времени переключения внимания, снижение его концентрации и распределения. Это позволяет предполагать, что снижение концентрации и устойчивости внимания может свидетельствовать о нарушении механизмов избирательного внимания, что в свою очередь может приводить к снижению амплитуды ССП.

Таким образом, описанные изменения амплитудно-частотных характеристик компонентов N200, P300 у обследованных пациентов могут отражать снижение уровня направленного внимания, частичное нарушение осознанного опознания и дифференцировки значимых стимулов, а также принятия решения и оперативной памяти на события. Кроме того, выявляемые изменения амплитудно-частотных характеристик компонентов N200, P300 совпадают с результатами нейропсихологического обследования, указывающими на нарушение функции лобно-теменно-височных отделов мозга.

После проведенного лечения у пациентов основной группы в большинстве случаев (25 (62,5%): 1-й группа — 4 (10%) больных, 2-я группа — 6 (15%), 3-я группа — 7 (17,5%), 4-я группа — 8 (20%) больных) улучшились показатели по тестам MMSE, БЛД, Мюнстерберга и «связь чисел» и таблицам Шульте, отмечалось сокращение показателей ЛП компонентов N200, P300 и нарастание амплитуды ответа. Отрицательная динамика была выявлена только в 5 (12,5%) наблюдениях и характеризовалась нарастанием выраженности когнитивных расстройств (ухудшение показателей по тестам MMSE, БЛД, Мюнстерберга, «связь чисел», таблицам Шульте, а также удлинение показателей ЛП компонентов N200, P300 слухового ССП). В группе сравнения положительная динамика была выявлена только в 3 (19%) наблюдениях по меньшему числу показателей (по тестам MMSE, тесту «cвязь чисел», таблицам Шульте, по 3 субтестам (1, 2, 3) из 6 БЛД и менее выраженная по сравнению с основной группой. Отрицательная динамика была выявлена в 7 (44%) наблюдениях и выражалась в ухудшении показателей по всем используемым в работе психофизиологическим методикам. В остальных случаях (10 (25%) больных — основная группа, 6 (37,5%) больных — группа сравнения) существенной динамики по показателям психофизиологического тестирования выявлено не было.

В таблице представлены результаты по основным психофизиологическим показателям, полученным при обследовании пациентов основной группы до и после проведенного лечения, а также результаты группы сравнения. По абсолютному большинству психофизиологических параметров в основной группе результаты оказались лучше, чем в группе сравнения. При этом отмечаются статистически значимые различия по показателям динамического и пространственного праксиса, простой реакции выбора, скорости сенсомоторных реакций, избирательности внимания (тесты Мюнстерберга и «связь чисел»), а также ЛП компонентов N200, Р300 ССП.

Результаты проведенного исследования подтверждают эффективность и высокую информативность психофизиологических методов исследования в выявлении широкого спектра когнитивных нарушений при острых отравлениях нейротоксикантами на этапе реабилитации. Также показано, что относительно группы сравнения использование на этапе реабилитации в лечении пациентов с энцефалопатией при острых отравлениях различными нейротоксикантами мексидола, ГБО и МДМ приводит к улучшению показателей, отражающих как функциональное состояние мозга в целом, так и состояние когнитивных функций. При этом наилучшие результаты дает использование в лечении не изолированного введения мексидола, а его комбинация с немедикаментозными методами лечения (ГБО и МДМ).

При острых отравлениях нейротоксикантами на этапе реабилитации в большинстве случаев регистрируются умеренные (68%), либо выраженные (25%) изменения электрической активности головного мозга диффузного характера, а также практически во всех случаях (98%) выявляются когнитивные расстройства различной степени выраженности.

Нормализация спонтанной электрической активности головного мозга отмечается в большинстве наблюдений при использовании в процессе лечения как медикаментозных (мексидол), так и немедикаментозных (ГБО и МДМ) методов, достигая максимального положительного эффекта (80% случаев) при комбинации мексидола, ГБО и МДМ.

По данным слухового ССП, а также нейропсихологического тестирования, изолированное введение мексидола приводит к положительному эффекту только в 40% случаев и касается преимущественно произвольного внимания, простой реакции выбора, скорости сенсомоторных реакций и оперативной памяти на события.

Использование в лечении комбинации мексидола с ГБО приводит к увеличению положительных результатов (60% случаев) по существенно большему числу показателей (динамический праксис, простая реакция выбора, беглость речи, избирательность внимания, скорость сенсомоторных реакций и оперативная память на события). Максимальный положительный эффект наблюдается при комбинации мексидола с МДМ (70% случаев), а также с ГБО и МДМ (80% случаев) по абсолютному большинству психофизиологических показателей, отражающих процессы направленного внимания, динамического праксиса, пространственного гнозиса, скорости сенсомоторных реакций, а также слухоречевой памяти и оперативной памяти на события.

ЭЭГ и психофизиологическое тестирование являются важными объективными методами оценки функционального состояния мозга в целом, а также состояния когнитивных функций у пациентов с острыми отравлениями нейротоксикантами на этапе реабилитации, позволяя объективно оценить эффективность применяемого лечения при отравлениях различными нейротоксическими веществами, и могут быть рекомендованы для диагностики и объективизации результатов лечения у данных пациентов.

Конфликт интересов отсутствует.