Известно, что личностные особенности больных в доманифестном периоде шизофрении могут выступать в качестве факторов, влияющих на клинические проявления заболевания [1, 2], а генетические факторы вносят весомый вклад как в развитие шизофрении, так и в выраженность черт личности [3]. В литературе имеются сведения об ассоциации ряда генов-кандидатов шизофрении с преморбидным функционированием больных [4—6]. Есть основание предполагать, что на этапе, предшествующем заболеванию, влияние на выраженность конституционально-личностных черт оказывают гены, которые не связаны непосредственно с риском развития шизофрении, но могут модифицировать ее течение.

Цель настоящей работы — изучение ассоциации между генами, модифицирующими течение шизофрении, и выраженностью личностных аномалий в период, предшествующий манифестации психоза.

Выбор генов и полиморфизмов определялся наличием информации об их связи не столько с самим заболеванием, сколько с его клиническими проявлениями или чертами личности как у больных, так и у здоровых. На основании данных литературы и собственных исследований были выбраны полиморфные локусы 4 генов: рецептора серотонина типа 2а (полиморфизм Т102С), переносчика серотонина (полиморфизм 5-HTTLPR), нейротрофического фактора головного мозга (полиморфизм Val66Met) и С-реактивного белка (-717A>G).

Роль рецепторов серотонина типа 2а (5-HTR2A) в патогенезе шизофрении была установлена в исследованиях, проведенных как с использованием образцов аутопсийного мозга, так и в прижизненных нейровизуализационных исследованиях [7]. Молекулярно-генетические исследования позволили выявить ассоциацию с этим заболеванием нескольких полиморфных участков гена 5-HTR2A, в том числе полиморфизма Т102С [8], который оказался связан не только с самим заболеванием, но и с его клиническими проявлениями [9]. Кроме того, нами [10] была обнаружена связь этого полиморфизма с шизоидными чертами личности у психически здоровых людей. Полиморфизм 5-HTTLPR гена-переносчика серотонина не ассоциирован с шизофренией, но может оказывать модифицирующий эффект на особенности течения болезни [11, 12]. Нами была также показана его связь с шизоидными признаками у лиц из общей популяции [13]. Полиморфизм гена нейротрофического фактора головного мозга (BDNF) оказывает модифицирующий эффект на клинические проявления шизофрении, на что указывают результаты многих работ [14]. Интерес к гену, кодирующему С-реактивный белок (CRP), вызван тем, что содержание CRP связано с клиническими особенностями шизофрении, в частности с выраженностью негативных симптомов [15], также повышение этого маркера воспаления выявлено в группах высокого риска по шизофрении [16]. Однако связь между вариациями в гене CRP и шизофренией до сих пор не изучали. Следует отметить, что ранее нами [17] была обнаружена ассоциация между полиморфизмом CRP (-717A>G) и шизотипическими чертами личности.

В настоящем исследовании в отличие от работ, направленных на поиск ассоциации гена с преморбидным функционированием [4—6] и использующих количественную оценку конституционально-личностных черт с помощью соответствующих опросников и шкал, мы использовали категориальную оценку — разделение пациентов на группы в зависимости от выраженности аномалий личности. Такой подход, по мнению некоторых авторов [2], является более эффективным с точки зрения установления прогноза заболевания. Мы предположили, что с аномалиями личности будут связаны варианты полиморфных локусов выбранных генов, для которых ранее обнаружена ассоциация с выраженностью шизоидных черт личности или показателями неблагоприятного течения болезни, а именно: аллель С 5-HTR2A, аллель L переносчика серотонина, аллель Met BDNF, аллель G CRP.

Обследовали больных, поступивших в клинику Отдела по изучению психических расстройств и аффективных состояний Научного центра психического здоровья.

Критерии включения больных в исследование следующие: 1) манифестация эндогенного приступообразного психоза в юношеском возрасте (16—25 лет); 2) наличие в первом психотическом приступе неконгруэнтных аффекту психотических расстройств; 3) начало заболевания в подростково-юношеском возрасте (12—25 лет). Критериями невключения являлись: 1) манифестация заболевания в возрасте до 16 и старше 25 лет; 2) наличие симптомов непрерывного течения заболевания; 3) сопутствующая психическая патология: органическое психическое расстройство, умственная отсталость; психические и поведенческие нарушения вследствие употребления психоактивных веществ, алкоголизма, наркомании; тяжелые соматические и инфекционные заболевания, нейроинфекции, эпилепсия, органические поражения ЦНС.

Выборка для исследования включала в себя 272 мужчины в возрасте от 18 до 45 лет, средний возраст составил 24,1 (5,9)^​1​᠎ года, средний возраст больных к периоду манифестации заболевания — 20,9 (3,8) года. Всем пациентам был поставлен диагноз «шизофрения» (рубрика F20 по МКБ-10) или «шизоаффективное расстройство» (F25).

Основным методом исследования был клинико-психопатологический. Кроме того, выраженность симптомов шизофрении оценивали по шкале PANSS перед выпиской из стационара.

Больные были разделены на три группы. Принципы разделения были описаны ранее [18]. Для выделения групп был использован клинико-психопатологический метод, предусматривающий ретроспективный анализ данных анамнеза, полученных при опросе родственников и больных по мере редукции у них продуктивной симптоматики. Кроме того, качество преморбидного функционирования оценивали по шкале PAS (Premorbid Adjustment Scale), которая позволяет выявлять уровень социальной и учебно-трудовой адаптации, а также личностных взаимоотношений.

В 1-ю группу вошли 110 больных с минимально выраженными личностными аномалиями, которые не превышали верхние границы нормы (акцентуация характера). Ранний онтогенез и протекание пубертатного криза были нормальными. У больных из этой группы оценка по PAS соответствовала уровню преморбидного функционирования высокого качества. Инициальный этап заболевания чаще проявлялся аффективными расстройствами.

2-ю группу составили 113 пациентов, у которых отмечены личностные аномалии, оказывающие влияние на уровень адаптации во всех сферах деятельности, соответствующие критериям расстройства личности (F60 по МКБ-10). В период пубертата установлены многочисленные патологические эпизоды, ухудшающие социальную адаптацию. Оценка по PAS указывала на сомнительное качество преморбидного функционирования. Инициальный этап в большинстве случаев являлся продолжением патологически протекающего пубертатного криза.

В 3-ю группу вошли 49 больных с отчетливо выраженными аномалиями, сходными с субклиническими проявлениями шизофрении. Течение пубертатного криза оценено как патологическое у всех больных. Уровень преморбидного функционирования соответствовал «стабильно неудовлетворительному». Инициальный этап чаще характеризовался преобладанием негативных и неврозоподобных проявлений. Негативные расстройства были представлены аутистическими изменениями личности и признаками социальной дезадаптации.

Молекулярно-генетическое исследование заключалось в выделении ДНК с использованием фенол-хлороформной экстракции. Генотипирование проводили с помощью полимеразной цепной реакции (ПЦР) с использованием стандартных олигонуклеотидных праймеров (ООО «Синтол», Россия) и условий амплификации. Полученные ПЦР продукты инкубировали в течение ночи при 37 °C с ферментами рестрикции (ООО «Сибэнзим», Россия) и разделяли методом электрофореза в 8% полиакриламидном геле. Полиморфизм 5-HTTLPR, обусловленный различным числом повторяющихся последовательностей ДНК, исследовали без обработки ферментами рестрикции. На электрофореграмме он был представлен тремя вариантами (генотипами): LL (фрагмент 529 пар оснований — п.о.), LS (фрагменты 529 и 486 п.о.) и SS (фрагмент 486 п.о.). Для полиморфизма Val66Met BDNF полученную в результате ПЦР последовательность ДНК длиной 113 п.о. инкубировали с рестриктазой PcpCI. Полиморфизм представлен тремя вариантами (генотипами): MetMet (на электрофореграмме соответствует фрагменту длиной 113 п.о.), ValVal (фрагменты длиной 78 и 35 п.о.) и ValMet (фрагменты длиной 113, 78 и 35 п.о.). Для полиморфизма 5-HTR2А Т102С полученную в результате ПЦР последовательность ДНК длиной 372 п.о. инкубировали с рестриктазой MspI при 37 °C. Полиморфизму соответствуют фрагменты 372 п. (генотип ТТ), 372, 216 и 156 п.о. (генотип ТС) и 216 и 156 п.о. (генотип СС). Генотипирование по полиморфизму CRP -717A>G (rs2794521) проводили методом ПЦР в реальном времени с использованием флюоресцентно-меченных проб при условиях: 94 °C, 1 мин, 35 циклов (94 °C — 10 с; 60 °C — 20 с). Применяли следующие последовательности олигонуклеотидных праймеров и проб: CCTTCCTGTGTCCAAGTA (прямой), GAGAGTTCTTAATAAGTGTACTCAA (обратный), пробы R6G-CCAAACACCGCGTGTTCTCACTCA-BHQ2, ROX-CCAAACACCGCATGTTCTCACTCA-BHQ2.

После генотипирования в общей группе была проведена проверка на соответствие распределения генотипов закону Харди—Вайнберга. Отклонений не обнаружено ни для одного из полиморфных локусов.

При анализе данных оценивали значимость межгрупповых различий в частоте генетических вариантов с помощью критерия χ² Пирсона. Попарные различия оценивали с помощью точного критерия Фишера. Риск рассчитывали, используя показатель отношение шансов (ОШ) с приведением доверительного интервала при вероятности 95% (95% ДИ). Различия в выраженности количественных признаков определяли с помощью критерия Стьюдента (t), поскольку распределение исследуемых данных (возраст, баллы шкал PANSS) соответствовало нормальному. Поправку на множественность сравнений не вводили, поскольку анализ проводили в соответствии с выдвинутой гипотезой.

Исследование было одобрено этическим комитетом Научного центра психического здоровья. Все участники подписали информированное согласие на участие в нем.

При оценке выраженности симптомов по шкале PANSS в каждой из групп были выявлены существенные различия между ними (табл. 1).

Распределение частоты генотипов по полиморфному локусу 5-HTR2A T102C различалось между 1-й и 2-й группой (χ²=6,6, df=2, p=0,037). Попарное сравнение выявило различия между генотипами СС и ТТ, при этом частота генотипа СС была выше во 2-й группе (p=0,012; ОШ 2,7; ДИ 1,3—5,9). Также значимые различия были обнаружены между 1-й и 3-й группой (χ²=13,6, df=2, p=0,001). Попарное сравнение выявило различия между генотипами СС и ТТ (p=0,002; ОШ 5,2; ДИ 1,7—15,5) и генотипами СС и ТС (р=0,004; ОШ 3,2; ДИ 1,5—6,9), в обоих случаях частота генотипа СС была выше в 3-й группе по сравнению с 1-й группой. Значимых различий в распределении частоты генотипов между 2-й и 3-й группой не обнаружено.

Частота исследуемых генотипов в группах с различной выраженностью аномалий личности представлена в табл. 2.

Для полиморфизма BDNF Val66Met установлено, что редкий генотип MetMet отсутствует в 1-й и 2-й группах, а частота его в 3-й группе составляет 5,3%, при этом различия значимы в сравнении как с 1-й группой (χ²=7,7, df=2, p=0,02), так и со 2-й группой (χ²=9,7, df=2, p=0,008). Попарный анализ выявил, что в 3-й группе относительно 1-й группы частота генотипа MetMet выше, чем ValVal (p=003; ОШ 15,4; ДИ 0,7—307,9), и ниже, чем ValMet (р=0,01; ОШ 21,6; ДИ 0,7—455,0). Аналогичные различия отмечены между 3-й и 2-й группой (р=0,04; ОШ 14,3; ДИ 0,7—284,6 и р=0,01; ОШ 27,0; ДИ 1,3—564,8 соответственно).

Для полиморфизма CRP -717A>G значимых различий в распределении частоты генотипов между группами не выявлено. В 3-й группе отмечено повышение частоты генотипов, содержащих аллель G, однако различия наблюдали на уровне тенденции (р=0,08).

Таким образом, в соответствии с выдвинутым предположением были обнаружены различия в частоте генотипов в группах больных шизофренией, различающихся выраженностью личностных аномалий. В 3-й группе более часто встречались варианты трех генов: генотип СС (5-HTR2A T102C), генотип LL (5-HTTLPR) и генотип MetMet (BDNF Val66Met). Оценка О.Ш. показала, что у носителей генотипа СС (5-HTR2A T102C) шанс развития выраженных аномалий личности на этапе, предшествующем манифестации психоза, в 3—5 раз выше, чем у носителей генотипов, содержащих аллель Т; у носителей генотипа LL (5-HTTLPR) он выше примерно в 3 раза по сравнению с носителями аллеля S, а у носителей генотипа MetMet (BDNF Val66Met) — в 15 раз по сравнению с носителями аллеля Val. Клинические характеристики групп указывают на более неблагоприятное течение заболевания в 3-й группе по сравнению с другими группами. Этот факт можно рассматривать в качестве косвенного свидетельства того, что перечисленные выше генетические варианты повышают не только риск личностных аномалий, но и риск наименее благоприятного течения болезни. Данные литературы подтверждают это предположение. Так, неоднократно сообщалось о связи генотипа СС с неблагоприятным течением шизофрении (хроническое течение, более ранний возраст манифестации [19—21]. По данным наших собственных исследований, частота генотипа LL коррелировала с выраженностью позитивных и негативных симптомов при сравнении групп больных шизофренией с аффективным синдромом и без него [12]. При исследовании полиморфизма BDNF Val66Met у больных шизофренией показано, что аллель Met связан с большей выраженностью нейрокогнитивного дефицита, причем ассоциация отмечена только у мужчин [22], а также с выраженностью негативных симптомов [23, 24].

Полученные результаты позволяют прийти к заключению, что полиморфные локусы 5-HTR2A T102C, 5-HTTLPR, BDNF Val66Met, которые, как показали более ранние исследования, оказывают модифицирующий эффект на клинические особенности шизофрении, связаны также и с выраженностью конституционально-личностных черт больных в период, предшествующий заболеванию.

Следует отметить, что исследование имело ряд ограничений: 1) относительно небольшая численность групп, в особенности группы с высокой выраженностью личностных аномалий, так как сложность набора этой группы была связана с трудностью разграничения стадии преморбида и начальных проявлений шизофренического процесса; 2) включение в исследуемые группы только мужчин; 3) использование ретроспективного метода для оценки преморбидных личностных аномалий у больных шизофренией. С учетом указанных ограничений продолжение исследований в этом направлении позволит выявить генетические варианты, связанные с прогнозом течения шизофрении, уже на доманифестной стадии заболевания.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 17−29−02088.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Сведения об авторах

Голимбет Вера Евгеньевна — д.б.н., зав.лаб. ФГБНУ НЦПЗ; e-mail: golimbet@mail.ru; https://orcid.org/0000-0002-9960-7114

Каледа Василий Глебович — д.м.н., зав.отделом ФГБНУ НЦПЗ; e-mail: kaleda-vg@yandex.ru; https://orcid.org/0000-0002-1209-1443

Коровайцева Галина Ивановна — к.б.н., в.н.с. ФГБНУ НЦПЗ; e-mail: korovaitseva@mail.ru; https://orcid.org/0000-0001-7653-4242

Лежейко Татьяна Викторовна — к.б.н., с.н.с. ФГБНУ НЦПЗ; e-mail: lezheiko@list.ru; https://orcid.org/0000-0002-7873-2039

Каспаров Станислав Викторович — к.б.н., с.н.с. ФГБНУ НЦПЗ; e-mail: vorapsak@mail.ru

Крикова Екатерина Владимировна — к.б.н., с.н.с. ФГБНУ НЦПЗ; e-mail: katya.krikova.83@mail.ru

Тихонов Денис Витальевич — м.н.с. ФГБНУ НЦПЗ; e-mail: denvt@list.ru

*e-mail: golimbet@mail.ru