Важнейшая роль дислипидемии, в особенности повышения общего холестерина сыворотки (ОХС) и холестерина липопротеидов низкой плотности (ХС ЛПНП), в развитии неблагоприятных кардиоваскулярных исходов хорошо документирована многочисленными эпидемиологическими и интервенционными исследованиями [1]. Гипертриглицеридемия (ГТГ) и снижение уровня холестерина липопротеидов высокой плотности (ХС ЛПВП), будучи значимыми независимыми факторами риска кардиоваскулярных заболеваний (КВЗ), проявляют, тем не менее, более слабую ассоциативную связь по сравнению с гиперхолестеринемией (ГХС) [1], а возможности их медикаментозной коррекции для улучшения прогноза имеют менее яркий характер.

Сывороточные уровни липидов детерминируются как генетическими [2], так и приобретенными факторами риска: поведенческими (диета, физическая активность, курение, употребление алкоголя), социодемографическими (тип поселения, уровень экономического развития). В меньшей степени изучено влияние уровня образования населения на распространенность дислипидемии.

Повышенный интерес к мониторингу основных показателей липидного обмена на популяционном уровне наряду с другими значимыми факторами риска КВЗ обусловлен тем обстоятельством, что это важное средство по оценке динамики контроля и профилактики кардиоваскулярных факторов риска [3].

В США, по данным NHANES, распространенность дислипидемии составляет 53%, ГХС — 47%, повышенного уровня ХС ЛПНП — 27%, ТГ — 30%, сниженный уровень ХС ЛПВП — 23% [4]. По данным Глобального отчета ВОЗ по неинфекционным заболеваниям за 2011 г., распространенность ГХС составляет в Германии — 69,7%, в Соединенном Королевстве — 65,6%, во Франции — 65,2%, в Финляндии — 63,5%, в Японии — 57,8%, в Российской Федерации — 52,6% [5]. Данные российского исследования ЭССЕ-РФ свидетельствуют об оценочном уровне распространенности ГХС в России в 58,4%, повышенного уровня ХС ЛПНП — 59,7%, сниженного уровня ХС ЛПВП — 19,5% [6]. Со значительно меньшей частотой компоненты дислипидемии на популяционном уровне выявляют в Китае, Индии, Южной Корее [7—9].

В экономически развитых странах Запада в последние десятилетия прослеживается отчетливая тенденция к улучшению среднепопуляционных показателей липидного профиля, что сопровождается снижением КВЗ и смертности, в то время как в Индии, Китае отмечается обратная зависимость (в сторону неблагоприятных сдвигов липидного метаболизма и кардиоваскулярных исходов) [8, 10—14]. Исключение представляет собой Япония, в которой за период с 1980 г. кардиоваскулярная смертность продолжала снижаться, а уровень ОХС постоянно увеличивался, что дало основание говорить о «японском парадоксе» [15].

Что касается России, то крупномасштабные эпидемиологические исследования по распространенности различных сердечно-сосудистых факторов риска получили развитие лишь в последние годы. Одним из таковых является исследование ЭССЕ-РФ [16]. При этом в силу территориальной масштабности и полиэтнического состава страны пристальное внимание было уделено не только общенациональным показателям, но и региональным особенностям. Предметом данного исследования стало изучение основных показателей нарушений липидного спектра крови в одном из крупных сибирских регионов РФ — в Красноярском крае.

Цель исследования — изучить распространенность нарушений липидного обмена среди городского и сельского населения Красноярского края, а также выявить возможную взаимосвязь между полом, возрастом, типом поселения, наличием ожирения (общее и абдоминальное), уровнем физической активности, курением, употреблением алкоголя и состоянием липидного обмена.

Исследование, проводившееся в рамках общероссийского эпидемиологического исследования ЭССЕ-РФ, включало 1603 человека в возрасте 25—64 лет, отобранных путем случайной трехступенчатой стратифицированной выборки среди населения, прикрепленного к 4 поликлиникам Красноярска и Березовской районной больнице. Исследование было одобрено независимым этическим комитетом. Всем лицам, включенным в работу, после подписания информированного согласия на участие в исследовании были проведены анкетирование, антропометрия, офисное измерение АД, биохимическое исследование крови. Стандартный вопросник предусматривал получение информации о социально-демографических характеристиках, поведенческих привычках, анамнестических данных, экономических условиях жизни, уровне образования [16]. Кровь брали из локтевой вены натощак (после не менее чем 12-часового голодания), после центрифугирования и замораживания сыворотку доставляли в федеральный центр, где определяли биохимические показатели. Параметры липидного спектра (ОХС, ХС ЛПНП, ХС ЛПВП и ТГ) определяли ферментативными методами на автоанализаторе Abbot Architect c8000 с использованием диагностических наборов фирмы «Abbot Diagnostic» (США).

Гиперхолестеринемию (ГХС) диагностировали при уровне ОХС не менее 5,0 ммоль/л, а также при наличии анамнестических указаний на прием гиполипидемических препаратов (главным образом, статинов). За повышенный уровень ХС ЛПНП принимали показатель не менее 3 ммоль/л, триглицеридов (ТГ) — не менее 1,7 ммоль/л, снижение уровня ХС ЛПВП — при показателях менее 1,0 ммоль/л у мужчин и менее 1,2 у женщин.

Статистическую обработку выполняли в программах IBM SPSS v. 22 и LibreOffice v. 5. Проверка распределения количественных параметров по критерию Колмогорова—Смирнова с поправкой Лиллиефорса показала, что ни один из параметров не подчиняется закону нормального распределения (p<0,001). Описательные статистики для количественных признаков приведены в виде медианы и межквартильных интервалов, для номинальных — в виде доли (%) и 95% доверительного интервала (95% ДИ). Значимость групповых различий по количественным признакам проверялась по критерию Манна—Уитни, по качественным признакам — по критерию χ². Различия считались значимыми при p≤0,01.

Для оценки влияния социодемографических и поведенческих факторов на развитие дислипидемии использовали метод логистической регрессии с последовательным исключением незначимых факторов. В регрессионную модель включили пол, возраст, избыток жиров в рационе, курение, употребление алкоголя, физическую активность, общее и абдоминальное ожирение, а также комбинации этих факторов.

В исследование были включены 652 (39,4%) мужчины и 951 (60,6%) женщина. Средний показатель распространенности гиперхолестеринемии (оцениваемый не только по уровню ОХС на момент обследования, но и при наличии анамнестических указаний на прием гиполипидемических препаратов) составил 59,7±2,5%, у женщин достоверно выше (66,6±3,1%) нежели у мужчин (49,2±4,0%) (р<0,001) (табл. 1).

Общая распространенность повышенного уровня наиболее атерогенной фракции ХС ЛПНП оказалась близкой к распространенности ГХС (56,3±2,5%) при тех же гендерных различиях: у женщин достоверно выше, чем у мужчин (62,3±3,2% против 47,2±4,0%; p<0,001). Большая распространенность повышенного уровня ХС ЛПНП выявлена среди городского населения у мужчин (51,4±4,9% против 38,7±6,9% у мужчин сельской местности), но не женщин и не в общей популяции (табл. 2).

Снижение фракции ХС ЛПВП значимо чаще выявляли у сельских жителей по сравнению с городскими (27,4±4,3% против 14,1±2,1%; p<0,001) и у субъектов с образованием ниже среднего по сравнению с имеющими более высокий образовательный уровень, причем как среди мужчин, так и среди женщин (табл. 3).

Частота выявления гипертриглицеридемии (ГТГ) оказалась достоверно выше у мужчин, нежели женщин (29,0±3,6% против 22,8±2,1%; p<0,001) и характеризовалась значимым увеличением в старших возрастных группах (табл. 4).

Обращает внимание, что в старших возрастных группах по сравнению с молодыми распространенность всех типов дислипидемий оказалась достоверно выше, за исключением сниженного уровня ХС ЛПВП.

Регрессионный анализ позволил выявить значимое влияние пола на изменение всех фракций липидного спектра, кроме ХС ЛПВП; возраста на все типы дислипидемий, за исключением ХС ЛПВП, курения, употребления алкоголя и ожирения на снижение ЛПВП, абдоминального ожирения на снижение ХС ЛПВП и повышение ТГ (табл. 5).

Таким образом, распространенность ГХС у населения Красноярского края составляет 59,7±2,5%, что сопоставимо со средними данными по 13 регионам Российской Федерации согласно исследованию ЭССЕ-РФ — 58,4±0,34%, выше показателей США, но ниже, по данным доклада ВОЗ (2011), чем во Франции и Германии [5, 6]. Важно отметить, что в работе В.А. Метельской и соавт. [6] ГХС определяли исключительно на основании повышения ОХС не менее 5 ммоль/л и/или ХС ЛПНП не менее 3 ммоль/л на момент обследования; таким образом, в анализ не были включены лица с уже установленной ГХС, эффективно принимающие гиполипидемические средства (как правило, статины). В нашем исследовании мы учитывали эту группу пациентов, и поэтому представленные показатели оказались выше по отношению к приводимым данным по Красноярскому краю в сводном отчете указанной публикации [6]. При этом в отличие от общероссийских данных, не выявивших гендерных отличий по ГХС, распространенность ГХС в Красноярском крае среди женщин оказалась достоверно выше по сравнению с мужчинами. На этот счет данные зарубежных авторов также противоречивы: не обнаружено значимых гендерных отличий по распространенности ГХС на материале американской, индийской популяции, жителей Германии, в то время как китайские, корейские, бразильские исследователи зарегистрировали большую распространенность ГХС среди женщин [3, 4, 8, 14, 17, 18]. В то же самое время, согласно китайскому национальному метаанализу [7] 2014 г., суммарная распространенность всех типов дислипидемий среди мужчин оказалась значительно выше.

С возрастом закономерно увеличивалась распространенность как ГХС, так и иных компонентов дислипидемии, за исключением ХС ЛПВП. Этот факт согласуется как с отечественными, так и зарубежными данными [4, 6—8].

Распространенность ГХС среди городского населения по сравнению с сельским оказалась существенно выше. Эти данные идут вразрез со среднероссийскими показателями, согласно которым выявлена обратная закономерность, а также с результатами исследований в ряде экономически развитых стран, таких как США, Соединенное Королевство, Швеция [6, 18]. Подобно нашим результатам, более выраженные нарушения липидного профиля среди городского населения (причем на материале нескольких регионов) выявили индийские авторы [8, 19]. В нашем исследовании регрессионный анализ не обнаружил зависимости уровня липидов от избытка жиров в рационе и физической активности как городского, так и сельского населения.

Уровень образования в исследуемой нами популяции не оказывал существенного влияния на распространенность ГХС.

Особенности распространенности повышенного уровня ХС ЛПНП (56,3±2,5% в общей популяции) имели схожую с ГХС распространенность применительно к полу (чаще у женщин) и возрасту (выше в старших возрастных группах) и оказались близки к среднероссийскому показателю (59,7±0,34%). Однако обращает на себя внимание разнонаправленное распределение по уровню образования среди мужчин и женщин: повышенный уровень ХС ЛПНП достоверно чаще выявляли у мужчин с высшим образованием, а у женщин — с образованием ниже среднего. В отличие от ГХС (повышенный уровень ОХС, включая пациентов, получающих гиполипидемическую терапию), повышенный уровень ХС ЛПНП у жителей Красноярского края определяли с одинаковой частотой среди горожан и селян в общей популяции и среди женщин, но в отношении мужчин вновь проявлялся неблагоприятным образом «городской феномен» в виде больших показателей. Общероссийские данные исследования ЭССЕ-РФ свидетельствуют о большей распространенности повышенного уровня ХС ЛПНП среди сельского населения [6].

Распространенность сниженного уровня ХС ЛПВП в нашем исследовании (17,7±2,0%) оказалась сопоставимой со среднероссийскими данными в общей популяции (19,5±0,28%), не зависела от пола и возраста, но достоверно чаще выявлялась у сельских жителей и достоверно реже у лиц с образованием выше среднего. По данным ЭССЕ-РФ, снижение ХС ЛПВП с большей частотой определялось у жителей города и среди женщин, реже — у лиц с образованием выше среднего [6].

Частота выявления ГТГ составила в общей популяции 22,8±2,1%. Это сопоставимо со среднероссийскими (19,5±0,28%), китайскими показателями, но существенно ниже данных по США и Индии [4, 7, 8]. В унисон с российскими и многими зарубежными данными, ГТГ чаще выявлялась у мужчин и характеризовалась увеличением распространенности с возрастом. В то же время ни тип поселения, ни уровень образования существенно не влияли на изучаемый показатель.

Регрессионный анализ позволил выявить значимое влияние пола на изменение всех фракций липидного спектра, кроме ХС ЛПВП, возраста на все типы дислипидемий, за исключением ХС ЛПВП, курения, употребления алкоголя и ожирения на снижение ХС ЛПВП, абдоминального ожирения на снижение ХС ЛПВП и повышение ТГ.

Более половины населения Красноярского края имеют различные нарушения липидного обмена, при этом ГХС (с учетом лиц, успешно принимающих статины) выявляют у 59,7±2,5% обследованных. Уровень распространенности ГХС сопоставим со среднероссийскими показателями (по данным исследования ЭССЕ-РФ), выше, чем в США, но ниже, чем в Германии и Франции (по данным ВОЗ). У городских жителей ГХС выявляли чаще. ГХС и повышенный уровень ХС ЛПНП достоверно чаще встречались у женщин, ГТГ — у мужчин. Регрессионный анализ позволил выявить значимое влияние пола на изменение всех фракций липидного спектра, кроме ХС ЛПВП, возраста на все типы дислипидемий, за исключением ХС ЛПВП, курения, употребления алкоголя и ожирения на снижение ЛПВП, абдоминального ожирения на снижение ХС ЛПВП и повышение ТГ.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Участие авторов:

Концепция и дизайн — Ю.Г., С.Ш., В.Ш.

Сбор и обработка материала — В.Ш., Р.Р.

Статистическая обработка данных — Р.Р., М.П.

Написание текста — В.Ш., Ю.Г.

Редактирование — Ю.Г.

Сведения об авторах

*Гринштейн Юрий Исаевич — д.м.н., проф. [Yury I. Grinshtein, MD, PhD, Professor]; адрес: 660022, Россия, Красноярск, ул. П. Железняка, д.1 [address: 1 P. Zheleznyaka street, Krasnoyarsk, 660022 Russia]; https://orcid.org/0000-0002-4621-1618; eLibrary SPIN: 1219-3804; e-mail: grinstein.yi@mail.ru

Шабалин Владимир Викторович — к.м.н., доц. [Vladimir V. Shabalin, MD, PhD, assistant professor]; https://orcid.org/0000-0001-8002-2362; eLibrary SPIN: 5930-7309; e-mail: vlshabalin@yandex.ru

Руф Руслан Райнгольдович — [Ruslan R. Ruf, MD]; https://orcid.org/0000-0003-1753-6816; eLibrary SPIN: 8980-4373; e-mail: kromsolog@gmail.com

Петрова Марина Михайловна — д.м.н., проф. [Marina M. Petrova, MD, PhD, Professor]; https://orcid.org/0000-0002-8493-0058; eLibrary SPIN: 3531-2179; e-mail: stk99@yandex.ru

Шальнова Светлана Анатольевна — д.м.н., проф. [Svetlana A. Shalnova, MD, PhD, Professor]; https://orcid.org/0000-0003-2087-6483; eLibrary SPIN: 9189-8637; e-mail: svetlanashalnova@yandex.ru