Введение

Терапия обогащенной тромбоцитами аутологичной плазмой (platelet-rich plasma — PRP; синоним — богатая тромбоцитами плазма (БоТП)) является перспективным методом лечения с определенными клиническими преимуществами и потенциально высокой эффективностью для пациентов как терапевтического, так и хирургического профиля [1]. PRP уже несколько десятков лет успешно применяется в ортопедии, спортивной реабилитации, стоматологии и челюстно-лицевой хирургии, оториноларингологии, нейрохирургии, офтальмологии, урологии, косметологии, кардиоторакальной хирургии [2—7]. Кроме того, производные тромбоцитов, такие как лизат тромбоцитов человека, были предложены для применения в ортопедии и при изучении функционирования стволовых клеток in vitro [8].

Большинство случаев применения PRP-терапии основано на поддержке ростовыми факторами тромбоцитов трех фаз заживления ран (воспаления, пролиферации, ремоделирования) и каскада процессов репарации. Проведенные ранее исследования продемонстрировали высокое содержание в данных клетках крови факторов роста и цитокинов, которые могут положительным образом влиять на воспаление, течение послеоперационного периода, в том числе кровопотерю, развитие инфекционного процесса, регенерацию костной и мягких тканей в целом [9]. Кроме того, тромбоциты выделяют целый ряд биоактивных молекул, ответственных за привлечение макрофагов, мезенхимальных стволовых клеток и остеобластов, которые не только способствуют элиминации мертвых клеток и тканей, но и ускоряют процессы регенерации [1].

К настоящему времени разработано и изучено большое количество вариантов получения PRP как от человека, так и от лабораторных животных. К сожалению, попытки экстраполяции неклинических результатов и методов получения субстрата на протоколы клинических исследований и алгоритмы лечения пациентов продемонстрировали несоответствие и неоднозначность рекомендаций, сформулированных на основании лишь экспериментальных исследований. Это поставило под сомнение целесообразность применения PRP в клинической практике [3].

Одной из причин сложившейся ситуации может также являться огромное количество доступных коммерческих систем для получения PRP и подобных продуктов. Эти устройства различаются по протоколам получения PRP, что приводит к получению различных по объему, составу и действию видов тромбоцитарной плазмы. В регенеративной медицине предпринято несколько попыток охарактеризовать и классифицировать PRP или продукты, полученные из цельной крови. Однако отсутствие консенсуса среди специалистов по стандартизации протоколов приготовления PRP и фиксации данных о получении и использовании биопрепаратов в клинических условиях приводит к расхождению в сообщаемых результатах исследований и несопоставимости данных, полученных разными авторами.

До сих пор нет единого мнения, что же относится к PRP. Согласно общепринятому мнению, богатой тромбоцитами следует считать плазму, в которой концентрация тромбоцитов равна в среднем 1 млн/мкл, что в 3—7 раз выше, чем в периферической крови [10]. В то же время, исходя из самого названия, плазма с содержанием в ней тромбоцитов, на любую величину превышающим их уровень в цельной крови индивида, от которого она была получена, уже может считаться PRP. Если учесть, что нормальный диапазон колебания концентрации тромбоцитов в крови достаточно широк (180—320 тыс./мкл), то содержание тромбоцитов в PRP тем более вариабельно, а значит, и ожидаемые клинические и физиологические эффекты от применения такой плазмы могут сильно различаться [8].

Таким образом, несмотря на большое число видов PRP и ее широкое применение в различных сферах медицины, до сих пор отсутствует четкое понимание стандартизации процесса и не регламентированы показания к применению PRP, что приводит к необходимости развития практической медицины в данном направлении. Выход большинства продуктов на рынок сопровождается лишь теоретическими выкладками и маркетинговыми обещаниями. Поэтому клинические исследования по применению PRP по конкретным показаниям, изучение возможных механизмов действия PRP, подтверждение безопасности процедур сохраняют высокую актуальность. В данной статье мы представили наш первый и пока ограниченный опыт применения PRP-терапии у пациенток с признаками старения кожи шеи с комплексной оценкой полученных результатов на основании клинического, инструментального и гистоморфологического методов обследования.

Цель данного ограниченного по объему пилотного исследования — определение объективных критериев влияния PRP-терапии на качество кожи на основании клинических и морфологических показателей. Дизайн исследования — проспективное плацебо-контролируемое.

Материал и методы

Клиническая часть исследования выполнена на базе ЦЭМ «Чистые пруды» (Москва) и Швейцарского центра омоложения Versua Clinic (Москва). Морфологическая оценка биоптатов кожи пациентов проводилась лабораторией электронной микроскопии ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр хирургии им. А.В. Вишневского» Минздрава России.

В исследовании приняли участие 4 пациентки в возрасте 34—58 лет с различной степенью проявления выраженности морщин в области шеи (2—3-я стадии по шкале WSRS [11]), которым проводили на правой стороне шеи с захватом заушной области инъекции PRP, а слева по такой же схеме и в том же объеме инъекции физиологического раствора 3 раза с интервалом в 4 нед.

Критерии исключения: беременность, лактация; тяжелая хроническая соматическая патология в стадии субкомпенсации или декомпенсации; гормональная терапия в течение 12 мес до начала исследования; прием иммунодепрессантов, глюкокортикоидов, ретиноидов; отягощенный аллергоанамнез; аутоиммунные заболевания; хирургические вмешательства на лице в течение 6 мес до включения в исследование; инъекции филлеров, ботулотоксинов, радиочастотная и лазерная терапия в течение последних 4 мес до включения в исследование.

До проведения процедур все пациентки заполняли стандартизированную анкету и подписывали протокол добровольного информированного согласия, составленный в соответствии с принципами Good Clinical Practice (GCP), в котором подробно описаны этапы, временны́е рамки, критерии отбора и обязанности пациента, в том числе отказ от любых других косметологических процедур во время исследования и соблюдение всех рекомендаций врача.

До начала исследования и через 2 нед после третьего сеанса инъекций осуществляли фотопротоколирование и клиническое обследование пациенток для оценки степени инволютивных изменений кожи по шкале оценки статических морщин шеи (Wrinkle Severity Rating Scale — WSRS). Оценка степени дряблости кожи шеи на основании проявляющегося избытка кожи и количества вертикальных морщин проводилась по шкале дряблости кожи шеи (Neck Skin Laxity Scale — NSL), где 0 баллов — отсутствие морщин, 1 балл — легкая степень, 2 балла — умеренная степень, 3 балла — выраженная степень, 4 балла — тяжелая степень [12].

Фотодиагностика состояния кожи проводилась на аппарате Antera 3D до начала терапии и через 2 нед после третьего сеанса инъекций PRP и физиологического раствора. Antera 3D — это программно-аппаратный комплекс, который состоит из устройства захвата изображения с системой полиспектрального анализа и специального программного обеспечения [13]. Аппарат позволяет оценить состояние поверхности кожи, выявить степень выраженности морщин и других нарушений рельефа, определить пигментные и сосудистые нарушения. Так как PRP-терапия подразумевает проведение интрадермальных инъекций, для анализа ее влияния на структуру кожи мы выбрали параметр «текстура» с большим фильтром, поскольку именно при этом режиме данные, отражающие динамику изменения кожи шеи, наиболее информативны [14].

Для проведения гистоморфологического исследования биоптаты кожи и подкожно-жировой клетчатки забирали с обеих сторон у пациентки 58 лет из заушной области над сосцевидным отростком через 3 нед после 3-кратного введения PRP (правая сторона) или физиологического раствора (левая сторона).

Панч-биоптаты размером приблизительно 1,5 мм³ фиксировали в 2,5% растворе глутарового альдегида и 1% растворе четырехокиси осмия, обезвоживали в спиртах возрастающей концентрации (50%, 70%, 96% и 100%), пропитывали смесью окиси пропилена и аралдитовой смолы и заливали аралдитовой смолой в капсулы, которые помещали в термостат при температуре 60°C на 2 сут. Из полученных блоков готовили полутонкие срезы (толщиной 1,5—2 мкм), которые окрашивали толуидиновым синим. После предварительного светомикроскопического исследования полутонких срезов на поверхности блоков вырезали пирамидки для последующей ультрамикротомии. Ультратонкие срезы (толщиной 100—200 нм) получали на ультрамикротоме LKB (Швеция). Ультраструктурное изучение препаратов проводили при помощи электронного микроскопа JEM-100CX (JEOL, Япония) в трансмиссионном режиме при ускоряющем напряжении 80 кВ.

Получение PRP и методология лечения

Забор крови проводили в вакуумные пробирки T-lab PRP Tube (Турция) объемом 8 мл с 0,7 мл тринатрия цитрата в концентрации 0,105 моль/л. Полученные образцы крови центрифугировали в настольной центрифуге EBA-20 (Hettich, Германия) со скоростью 2300 об/мин 4 мин. После этого супернатант в объеме 2,5 мл отбирали из пробирки длинной иглой и производили инъецирование полученной PRP с помощью микропапульной техники внутрикожно в правую половину шеи с захватом заушной области. Слева по аналогичной методике проводили инъецирование стерильного физиологического раствора в объеме 2,5 мл.

Результаты исследования

До начала исследования у всех пациенток имелись умеренные или выраженные признаки старения всей области шеи (табл. 1). У двух пациенток после курса инъекций клинические признаки инволютивных изменений кожи на стороне введения PRP стали менее выраженными, чем на стороне введения физиологического раствора (рис. 1), у двух других пациенток разница в состоянии кожи шеи справа и слева была не столь очевидна.

Таблица 1. Клиническая оценка состояния качества кожи до и через 2 нед после окончания курса инъекций

Примечание. И — исходные показатели; PRP — показатели после завершения инъекций на стороне применения PRP; К — показатели после завершения инъекций на стороне применения физиологического раствора.

Рис. 1. Внешний вид кожи пациентки 58 лет до и через 2 недели после завершения курса терапии. Справа — сторона введения БоТП, слева — сторона введения физиологического раствора.

а — вид шеи пациентки до начала процедур, б — после курса процедур.

Оценка состояния кожи справа и слева по шкалам WSRS и NSL выявила снижение выраженности поверхностных морщин и рельефа кожи у всех пациенток на стороне применения PRP-терапии. Плотность кожи улучшилась у двух пациенток из четырех. На стороне применения физиологического раствора состояние после курса совпадает с исходными показателями (см. табл. 1).

Сканирование на аппарате Antera 3D также зафиксировало положительные изменения кожи на стороне введения PRP в виде улучшения текстуры кожи и уменьшения глубины морщин (рис. 2).

Рис. 2. Результаты диагностики кожи на аппарате Antera 3D.

а — правая сторона шеи до начала инъекций (слева) и через 2 нед после окончания инъекций (справа) (сторона исследования); б — левая сторона шеи до начала инъекций (слева) и через 4 мес после начала инъекций (справа) (сторона контроля).

На стороне применения физиологического раствора у трех пациенток существенной динамики показателя текстуры кожи выявлено не было, скорее наблюдалось увеличение шероховатости кожи: +0,13%, +2,83% и +3,72% к исходному показателю соответственно. Напротив, на стороне исследования (PRP) показатель текстуры кожи (шероховатости) после курса инъекций PRP уменьшился (табл. 2). У одной пациентки отмечено незначительное ухудшение состояния кожи (+4,66%) на стороне контроля и минимальное улучшение на стороне введения PRP (–2,62%). Возможно, это было следствием фотоповреждения кожи, так как исследование проводилось в летний период, а пациентка, несмотря на наши рекомендации, злоупотребила инсоляцией.

Таблица 2. Динамика показателя текстуры кожи при сканировании на аппарате Antera 3D

Примечание. K — сторона применения физиологического раствора; PRP — сторона применения PRP.

Результаты морфологического исследования

Морфологические исследования проводили на образцах кожи участницы 58 лет, кожа которой демонстрировала явные признаки фотостарения и хроностарения.

Световая микроскопия

На полутонких срезах образцов кожи пациентки 58 лет, взятых через 3 нед после 3-кратного введения PRP, по сравнению с гистологической картиной кожи на стороне контроля отмечено выравнивание эпидермиса в виде более ровного и четкого внутреннего контура (рис. 3а и 3б).

Рис. 3. Кожа (эпидермис и дерма) заушной области женщины 58 лет. Световая микроскопия.

а — сторона исследования; б — сторона контроля. Скобка — сосочковый слой дермы. Окраска толуидиновым синим. Ув. ×100.

Сосочковый слой на стороне исследования толще по сравнению со стороной контроля и представлен тонкими пучками коллагеновых и эластиновых волокон, лежащих под разными углами к поверхности кожи, большим количеством капилляров, а также клеточными элементами — белоксинтезирующими фибробластами, фиброцитами, макрофагами и тучными клетками (см. рис. 3а).

В сетчатом слое дермы на стороне исследования отмечаются более толстые пучки коллагеновых волокон и бóльшая плотность их упаковки, зрелые эластические волокна вплетены между коллагеновыми волокнами и повторяют их ход. На стороне контроля коллагеновые волокна короткие, разнонаправленные (см. рис. 3б).

Трансмиссионная электронная микроскопия

Ультраструктурная характеристика биоптата кожи через 3 нед после 3-кратного введения PRP

В сосочковом слое на стороне введения PRP обращают на себя внимание деструктивно измененные миофибробласты, цитоплазма которых заполнена пучками микрофиламентов, вакуолями различных размеров и митохондриями с просветленным матриксом и нарушенной ориентацией крист (рис. 4а). Большое количество функционально активных фибробластов имеют крупные митохондрии и расширенные канальцы гранулярной цитоплазматической сети, заполненные мелкозернистым содержимым (это синтезированные белки, в том числе коллаген и другие компоненты межклеточного матрикса) (рис. 4б). Многочисленные микрофибриллярные структуры тесно прилегают по периферии к эластическим волокнам, что является признаком активного процесса их формирования (рис. 4в). В поглощении излишков «старого» межклеточного матрикса, в том числе коллагеновых фибрилл, активное участие принимают фиброкласты и макрофаги (рис. 4г и 4д).

Рис. 4. Клеточные и внеклеточные элементы сетчатого слоя дермы заушной области женщины 58 лет на стороне введения PRP. Электронные микрофотографии.

а — миофибробласт; пучки микрофиламентов — 1; вакуоль — 2; митохондрия — 3. Ув. ×28 000; б — функционально активный фибробласт, синтезирующий коллаген, — коллагенобласт; расширенные канальца гранулярной цитоплазматической сети заполнены мелкозернистым материалом — 4, внеклеточный мелкозернистый материал — 5. Ув. ×17 000; в — по периферии эластического волокна — 6 находятся микрофибриллы — 7. Ув. ×23 000; г — фиброкласт; фагоцитированные фибриллы коллагена — 8; внеклеточные фибриллы коллагена — 9, окруженные цитоплазматическим отростком. Ув. ×14 000; д — макрофаг; остаточное (резидуальное) тельце в фагосоме — 10; коллагеновые фибриллы — 9. Ув. ×17 000.

Ультраструктурная характеристика биоптата кожи, взятого после курса введения физиологического раствора

В сетчатом слое дермы на стороне контроля детектируется значительно меньше функционально активных фибробластов (рис. 5а). Преобладают фиброциты и клетки, находящиеся в состоянии разной степени деструкции, вплоть до клеточного детрита (рис. 5б). Клетки отличаются пикноморфными изменениями в виде повышенной базофилии и электронной плотности цитоплазмы и ядра, деформации, сморщивания клеточного тела, длинных, тонких плазматических отростков и уменьшенного количества органелл в цитоплазме. В образцах много деструктивно измененных клеток, в цитоплазме которых определяются крупные вакуоли, плазмолемма теряет непрерывность, клеточные органеллы единичны или не определяются вовсе. В некоторых клетках — скопления гранул липофусцина в виде электронноплотных гранул (рис. 5в). Коллагеновые волокна имеют разнонаправленное расположение, среди них расположены короткие фрагменты эластических волокон (рис. 5г). Описанные изменения на клеточном уровне и явления дезорганизации волокнистых структур могут указывать на дистрофические изменения дермы.

Рис. 5. Клеточные и внеклеточные элементы сетчатого слоя дермы заушной области женщины 58 лет на стороне введения физиологического раствора. Электронные микрофотографии.

а — функционально активный фибробласт. Ув. ×14 000; б — фиброциты. Ув. ×12 000; в — деструктивно измененная клетка с электронноплотными гранулами. Ув. ×14 000; г — волокна коллагена — 11 с фрагментом эластического волокна — 6. Ув. ×23 000.

Ультраструктурный анализ гиподермы на стороне введения PRP и на стороне контроля

Структурные изменения кожи на стороне введения PRP указывают на усиление неоангиогенеза в глубоких слоях дермы и в подкожно-жировой клетчатке в виде многочисленных сосудистых почек и мелких новообразованных капилляров (рис. 6а и 6б). На рис. 6а зафиксирован процесс канализации части цитоплазмы эндотелиоцита на конце почки роста.

Рис. 6. Капилляры гиподермы заушной области женщины 58 лет на стороне введения PRP. Электронные микрофотографии.

а — сосудистая почка. Формирующийся просвет капилляра. Ув. ×17 000; б — капилляр. Щелевидный просвет капилляра. Ув. ×17 000.

На стороне контроля капилляров в дерме меньше. Лишь в глубоких слоях дермы имеется небольшое количество капилляров с функционально активными эндотелиоцитами, на что указывает большое количество цитоплазматических выростов на люминальной и базальной поверхности клеток (рис. 7а). Преобладают капилляры с проявлениями эндотелиальной дисфункции в виде атрофических изменений эндотелия, снижения его проницаемости, облитерации сосудов (рис. 7б).

Рис. 7. Сосуды гиподермы заушной области женщины 58 лет на стороне введения физиологического раствора. Электронные микрофотографии.

а — капилляр с функционально активным эндотелием. Ув. ×14 000; б — деструктивно измененный капилляр. Ув. ×12 000.

Обсуждение

Клиническая картина инволютивных изменений кожи имеет под собой хорошо изученные субстратные изменения, такие как фрагментация и структурная дезорганизация коллагеновых и эластических волокон, уменьшение объема межклеточного вещества, снижение количества и активности фибробластов, тучных клеток, запустение микроциркуляторного русла. Это приводит к ухудшению кровоснабжения и усилению кислородного голодания тканей, накоплению продуктов распада. Замедляются регенераторные процессы, уменьшается прочность и эластичность дермы [15].

PRP-терапия является одним из перспективных направлений в регенеративной медицине и дерматокосметологии, однако объективных данных, подтверждающих положительное влияние этого метода лечения на ультраструктурные характеристики кожи, представлено немного. Предполагается, что омолаживающее действие PRP основано на способности факторов роста, содержащихся в тромбоцитах, активировать пролиферацию дермальных фибробластов и их синтетическую активность, повышать экспрессию матриксных металлопротеиназ и продукцию коллагена 1-го типа [16, 17]. Клинически это проявляется улучшением текстуры и плотности кожи, выравниванием ее рельефа, уменьшением глубины морщин.

В нашем исследовании, по данным анкетирования, все пациентки по завершении курса терапии отметили улучшение внешнего вида кожи шеи в виде уменьшения выраженности морщин, более гладкой текстуры и повышения плотности кожи. Хотя участницы сами не могли отчетливо отметить разницу состояния кожи справа и слева, анализ фотографий, сделанных до курса инъекций и через 2 нед после его завершения, показал, что у двух из них имелись явные внешние различия между правой (введение PRP) и левой (введение физиологического раствора) сторонами. У двух других пациенток улучшение справа носило умеренный характер. Показатели шкал оценки статических морщин шеи и дряблости кожи шеи имели хоть и незначительные, но положительные изменения на стороне применения PRP.

Инструментальное исследование на аппарате Antera 3D через 2 нед после завершения курса инъекций показало некоторое улучшение текстуры кожи на стороне применения PRP и незначительное ухудшение на стороне введения физиологического раствора. В связи с тем, что в данное исследование вошло небольшое количество пациенток, которые имели разный возраст и разное исходное состояние кожи, мы не можем достоверно сделать заключение о положительном влиянии PRP-терапии на текстуру кожи. Однако прослеживаемая тенденция подтверждается полученными результатами морфологического исследования. Для более точных выводов необходимо проведение расширенного исследования с включением достаточного числа участников.

Так как проведение панч-биопсии на лице неприемлемо для пациентов из-за длительного эстетического дефекта в месте забора биоптата, нами проводился забор из малозаметной (заушной) области. Эта зона имеет свои особенности строения кожи: отсутствие волос, тонкий роговой слой, уплощенное дермоэпидермальное соединение, слабо развитые дермальные сосочки с небольшим количеством клеточных элементов, тонкие пучки коллагеновых волокон в ретикулярной дерме [18]. Также эта зона практически всегда защищена от солнечных лучей, поэтому демонстрирует исключительно признаки хроностарения.

Проведенное нами гистоморфологическое исследование выявило признаки стимуляции функциональной активности фибробластов и формирования новообразованных коллагеновых и эластических волокон в дерме под влиянием PRP-терапии. Кроме того, нами были получены данные, свидетельствующие о стимулирующем влиянии PRP на неоангиогенез, что критически важно для всех аспектов омоложения.

Согласно данным световой микроскопии, клеточный состав и функциональная активность клеток сосочкового слоя дермы с обеих сторон шеи заметно не различались, однако толщина сосочкового слоя на стороне введения PRP была больше, чем на стороне контроля. Из этого следует, что количество клеток, капилляров и волокнистого компонента рыхлой, неоформленной соединительной ткани на стороне проведения PRP было больше. В отличие от контрольной стороны волокна коллагена на стороне введения PRP имели более упорядоченную структуру и плотность упаковки, а эластические волокна повторяли их ход. Сосочковый слой не только соединяет эпидермис и сетчатый слой, но также играет большую роль в питании эпидермиса за счет развитой капиллярной сети. Уменьшение толщины сосочкового слоя напрямую связано с атрофией эпидермиса и другими проявлениями возрастных изменений кожи. Выравнивание эпидермиса в биоптатах кожи, взятых на стороне введения PRP, косвенно свидетельствует об улучшении его структуры и функционального состояния.

Наши данные согласуются с результатами, полученными L. Charles-de-Sá и соавт. (2018), которые также проводили морфологическое исследование кожи заушной области после однократного введения PRP. Эти авторы сообщают о значимом увеличении толщины ретикулярной дермы в результате горизонтального отложения слоев зрелых эластических волокон и коллагена [18]. В ретикулярной дерме были обнаружены активированные фибробласты с большим количеством шероховатого эндоплазматического ретикулума и крупных лизосом, из чего авторы делают вывод, что PRP вызывает фибротические изменения в коже.

Наши данные также продемонстрировали повышение функциональной активности клеточных элементов на стороне проведения PRP-терапии (что является необходимым условием ревитализации дермы), однако без признаков фиброза. Напротив, указанные изменения можно трактовать как проявления «омоложения» межклеточного вещества ретикулярной дермы в виде формирования новых микрофибриллярных структур вокруг эластических и коллагеновых волокон. Увеличение содержания коллагена в коже на основании гистологического исследования после введения PRP подтверждается и другими авторами [17].

С возрастом синтетическая активность фибробластов снижается, что приводит к уменьшению количества и дезорганизации коллагеновых волокон, нарушению состава внеклеточного матрикса [19]. Введение PRP приводит к активации метаболических и регенераторных процессов с усилением синтеза белков, в том числе коллагенов и эластина, компонентов межклеточного матрикса (таких как фибронектин, гликозаминогликаны, протеогликаны), что приводит к утолщению дермы. Следствие повышения количества функционально активных фибробластов сетчатого слоя дермы после курса PRP — появление и консолидация синтезированного de novo коллагена и других компонентов межклеточного матрикса, включая эластические волокна. В свою очередь, в реализацию процессов ремоделирования на клеточном уровне вовлечены фиброкласты и макрофаги. Благодаря этому происходит как внеклеточное расщепление матрикса, так и внутриклеточный коллагенолиз. Обнаруженные нами фиброкласты можно рассматривать как маркер активного процесса перестройки дермального матрикса.

Целый ряд клинических и экспериментальных исследований свидетельствуют об антифибротическом действии PRP. Предполагается, что в основе такого эффекта лежит способность костных морфогенетических белков (это один из видов факторов роста, относящихся к суперсемейству трансформирующего ростового фактора бета), содержащихся в альфа-гранулах тромбоцитов, ингибировать переход фибробластов в миофибропластический фенотип, характерный для фиброза [20, 21].

Одним из важных преимуществ применения PRP для антивозрастной коррекции является высокая безопасность данной методики, так как она основана на применении аутологичной ткани. В нашем исследовании нами также не было зарегистрировано каких-либо негативных побочных эффектов. Важный момент в нашем исследовании — это выявление деструктивно измененных миофибробластов в сосочковом слое дермы через 2 нед после 3-кратного введения PRP. Миофибробласты считаются одними из ключевых участников фибротической трансформации в коже [20]. С другой стороны, недавние исследования свидетельствуют о гетерогенности их популяции: некоторые фенотипы обеспечивают физиологическое течение процессов заживления, а другие приводят к формированию фиброза [22]. Возможно, что с началом синтеза коллагена некоторое количество фибробластов приобретают сократительную способность и преобразуются в миофибробласты, тем самым оказывая влияние на пространственную ориентацию вновь синтезированных коллагеновых волокон. После выполнения этих функций в клетках нарастают деструктивные изменения — и избыточного фиброзирования не происходит.

В отличие от стороны введения PRP биоптаты кожи на стороне контроля демонстрировали признаки дегенеративных изменений, характерные для стареющей кожи. Клеточные элементы были представлены преимущественно функционально неактивными фиброцитами и клетками с признаками деструкции, а расположение коллагеновых волокон с вкраплениями коротких фрагментов эластиновых волокон имело неупорядоченный характер. Это может свидетельствовать о том, инъекции физиологического раствора привели к минимальным структурным изменениям кожи.

Ультраструктурный анализ гиподермы отчетливо продемонстрировал положительное влияние PRP на васкуляризацию кожи, а следовательно, и на улучшение ее трофики. Данные литературы свидетельствуют о том, что PRP стимулирует пролиферацию, миграцию и образование трубок эндотелиальных клеток пупочной вены человека и индуцирует ангиогенез in vivo на мышиной модели [23, 24]. Нами зафиксировано образование многочисленных новообразованных капилляров, а также канализация части цитоплазмы эндотелиоцита на концах почек роста сосудов в зонах неоваскулогенеза.

Примечательно, что на стороне контроля капилляры чаще имели такие признаки эндотелиальной дисфункции, как атрофия эндотелия, снижение его проницаемости, облитерация сосудов, являющиеся характерными признаками возрастных изменений. Базальная мембрана утолщена, расслаивается, происходит коллагенизация фибрилл, снижается активность пиноцитоза, что приводит к снижению интенсивности транскапиллярного обмена и, следовательно, к ухудшению васкуляризации ткани. Таким образом, выявлено существенное улучшение состояния капиллярной сети кожи на стороне применения PRP по сравнению с контролем.

Ограничением нашего исследования является небольшое количество наблюдений, что позволяет сделать лишь ряд предположений. Тем не менее полученные данные убедительно свидетельствуют о положительном влиянии PRP на стареющую кожу, что является серьезным доводом в пользу включения PRP-терапии в программы антивозрастной коррекции кожи лица, шеи и других участков тела. Использование клинических шкал позволяет оценивать результат, в том числе в контролируемых исследованиях. Гистологические исследования дают возможность проанализировать процессы структурной перестройки кожи в плане характера и стойкости эстетического эффекта, а также прояснить аспекты безопасности терапии.

Заключение

Проведенное нами исследование позволило получить объективные доказательства качественных и количественных изменений ультраструктуры кожи заушной области после курса PRP-терапии, которые коррелировали с клиническими и инструментальными признаками улучшения качества кожи. Биологические эффекты PRP проявлялись в виде стимуляции функциональной активности фибробластов, формирования новообразованных волокнистых субстанций (коллагеновых, эластических волокон) в дерме, а также стимуляции неоангиогенеза. Характер выявленных изменений позволяет говорить о фундаментальных процессах реструктуризации кожи, которые, возможно, обеспечат длительность корригирующего эффекта. Таким образом, данный протокол проведения PRP-терапии может применяться в антивозрастной коррекции кожи различных участков тела.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.