Введение
Состояния, характеризующиеся дефицитом железа, в большей мере имманентно присущи детям первых лет жизни (младше 5 лет) и женщинам репродуктивного возраста, особенно беременным. Мировая практика фиксирует следующие параметры по данным категориям пациентов: 41,7, 32,8 и 40,1% соответственно [1].
Дефицит железа или железодефицитная анемия (ЖДА) парадоксальным образом не ассоциируется с уровнем развития экономики государства. Отмечается, что в странах с высоким уровнем дохода порядка 60% женщин с обильными менструациями сталкивается с железодефицитом. Наряду с естественными регулярными кровопотерями к категориям с высоким риском возникновения дефицита железа у женщин относятся стресс, приверженность строгой веганской диете, а также синдромы мальабсорбции [2—4].
Манкирование основами рационального питания и использование различных диет приводят к латентному дефициту железа, приобретающему, по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), все большую распространенность. Однако нельзя не учесть факта ассоциации специфики пищевого поведения конкретного пациента с особенностями его психологического состояния. Перспективным решением для данного вопроса становится изучение психосоматического механизма когнитивно-поведенческой модели железодефицитных состояний. Это позволит в дальнейшем разработать и внедрить соответствующую программу профилактики для управления риском развития железодефицитных состояний.
Цель исследования — создать профилактическую стратегию на основе когнитивно-поведенческой компоненты, учитывающей корреляцию образа жизни и психологического благополучия женщин с железодефицитными состояниями.
Материал и методы
Дизайн исследования характеризуется разветвленной структурой. Стартовый блок первого этапа включает в себя наблюдение двух групп женщин, разделенных по принципу наличия или отсутствия дефицита железа в организме. Выборка сформирована из числа пациенток, наблюдающихся в поликлиниках г. Казани и Московской области.
Женщины с клиническими проявлениями ЖДА (синдромы гипоксии и сидеропении) и с лабораторно зафиксированным состоянием нехватки данного микроэлемента в организме составили исследуемую (n=394) группу. В контрольную (n=373) группу включены пациентки, не испытывающие специфических недомоганий, характерных для ЖДА, и с отрицательными лабораторными тестами на состояние железодефицита. Средние значения возраста и уровня гемоглобина, а также диапазоны значений результатов экспресс-диагностики железодефицитных состояний представлены в табл. 1.
Таблица 1. Базовые параметры женщин групп исследования и контроля
| Параметры | Группа исследования | Группа контроля | p |
| Возраст, лет | 48,0±13,5 | 51,1±13,0 | 0,002* |
| Уровень гемоглобина, г/л | 112,6±6,0 | 126,6±8,8 | <0,001* |
| Результат экспресс-диагностики железодефицитных состояний, баллы (Е.В. Кочнева, М.В. Кралевска, 2017) | 56—62 | 6—9 | — |
Примечание. * — критерий Уэлча.
Базу данных статистического анализа составили предварительно проверенные на корректность заполнения анкеты медико-социального опроса и результаты тестирования, полученные с использованием Google-форм. Исследованы ответы женщин обеих групп на вопросы, касающиеся их образа жизни, а также результаты заполненных тестов по определению тревожности (личностной и ситуативной) по методике Ч.Д. Спилбергера (адаптирована на русский язык Ю.Л. Ханиным)1, а также по методу экспресс-диагностики железодефицитных состояний (Е.В. Кочнева, М.В. Кралевска, 20172).
Структуру медико-социального опроса составили блоки, посвященные оценке образа жизни, привычным стереотипам здоровьесберегающего поведения, структуре питания, качеству сна и психологическому состоянию (41, 28, 8 и 5 пунктов соответственно). Объективность обеспечивали прикрепленные данные лабораторных исследований уровней гемоглобина, ферритина и общего белка в сыворотке крови каждой из участниц опроса.
Описательная статистика для количественных данных представлена с использованием среднего арифметического и стандартного отклонения Mean±SD. При описании групп в тексте также приведены средние значения с 95%-ми доверительными интервалами mean [lwr CI95%; upr CI95%]. Данные, представленные в порядковых шкалах (например, баллы ситуационной и личностной тревожности), описаны с помощью медиан, первых и третьих квартилей (median (q1; q3). Категориальные показатели представлены с использованием абсолютных и относительных частот. Если не указано другое, то каждый показатель рассчитан, как доля субъектов с заданным признаком от общего количества субъектов в исследуемой группе в процентах.
Количественные данные подвергались анализу после предварительного тестирования всех непрерывных переменных на нормальность распределения с помощью критерия Колмогорова—Смирнова. В случае нормального распределения для межгрупповых сравнений использовали t-критерий Уэлча [5]. При логарифмическом нормальном распределении этот тест применяли для сравнения логарифмического преобразования исходной переменной. При отклонении от нормального распределения и логарифмического нормального распределения, а также в случае порядковых шкал для межгрупповых сравнений использовали U-тест Манна—Уитни.
Анализ категориальных параметров проводили в виде таблицы сопряженности для двух или более признаков в каждой из групп. Наличие или отсутствие статистически значимых различий сравниваемых групп определялось с помощью критерия χ2 Пирсона или точного теста Фишера (для таблиц 2 на 2 и таблиц с большей размерностью, если ожидаемая частота составляла менее 5 в двух и более ячейках такой таблицы).
Для определения факторов, влияющих на уровень общего белка и на уровень ферритина, использована множественная линейная регрессия для обобщенной линейной модели [6]. Данная модель построена на основе предположения наличия линейной зависимости между уровнями общего белка и ферритина и исследуемыми непрерывными факторами в основном диапазоне изменения как зависимых, так и независимых переменных. Подобное предположение строилось на результатах работ [7—9], в которых рассматривались различные линейные модели для уровня ферритина как для непрерывных, так и для категориальных параметров. Использование в модели категориальных факторов учитывало неоднородность групп по частотам признаков в таких факторах.
Оценки коэффициентов модели для непрерывных независимых переменных определяли величину и направленность линейной зависимости целевой переменной от соответствующих факторов, а p-значения для этих оценок определяли их статистическую значимость. Оценки коэффициентов для признаков категориальных переменных определяли сдвиг всей модели при переходе от реферативного признака к остальным.
В модели для уровня общего белка выбраны независимые факторы из следующих групп: демографические показатели (возраст, семейное положение), показатели тревожности (ситуационной и личностной), вредные привычки (курение, употребление алкоголя), характеристика сна (качество, легкость засыпания, время отхода ко сну), особенности питания (количество приемов пищи, употребление яиц и сахара). Обобщенная линейная модель для уровня ферритина построена со следующими факторами: уровень общего белка, возраст, а также употребление говяжьей печени, мяса, овощей, фруктов и свежей зелени.
Общее число факторов, включенных в модель, определяли исходя из количества субъектов в популяции исследования так, чтобы соотношение числа факторов к числу наблюдений составляло порядка 1 к 70, обеспечивая тем самым высокую статистическую мощность модели.
Результаты
Одним из маркеров дефицита железа, включая его латентную форму, является уровень ферритина в сыворотке крови — показатель состояния тканевых запасов железа в организме. Полученные в результате исследования данные показывают статистически значимое (p<0,001) снижение среднего значения уровня ферритина в сыворотке крови, который у женщин с анемией составляет в среднем 10,4 [10,3; 10,5] мкг/л, а у участниц группы контроля — 35,8 [35,4; 36,2] мкг/л.
У женщин с подтвержденной ЖДА уровень общего белка сыворотки крови статистически является значимо ассоциированным с величиной концентрации ферритина. Коэффициент корреляции Пирсона между концентрацией ферритина и уровнем общего белка в сыворотке крови у женщин этой группы равен 0,34 [0,24; 0,42] (p<0,001). У женщин группы контроля такая связь не подтверждена и коэффициент корреляции равен –0,03 [–0,13; 0,07] (p=0,59). Для всей популяции анализа коэффициент корреляции равен 0,87 [0,85; 0,89] (p<0,001). Это также подтверждено в результате исследования многофакторной модели для этого параметра. Среднее значение общего белка у пациенток с подтвержденной ЖДА составило 68,5 [68,4; 68,7] г/л, у женщин группы контроля эта величина равна 76,9 [76,6; 77,2] г/л. Между группами выявлено статистически значимое различие (p<0,001). Уровень гемоглобина у женщин группы исследования варьировал в диапазоне от 110 до 119 г/л, что по классификации ВОЗ, отраженной в табл. 2, позволяет делать вывод о наличии анемии легкой степени тяжести.
Таблица 2. Классификация железодефицитной анемии (ВОЗ)
| Степень тяжести железодефицитной анемии | Уровень гемоглобина, г/л |
| Легкая | 119—90 |
| Умеренная | 89—70 |
| Тяжелая | Менее 69 |
Одновременно оценка клинических проявлений у этих женщин, согласно «Экспресс-диагностике железодефицитных состояний», показала картину выраженного железодефицита (56—62 балла). Наиболее распространенными жалобами пациенток были наличие «заед» в уголках губ (ангулярный хейлит), рассечение кончиков волос, выпадение волос, ломкость и расслаивание ногтей, а также сухость кожи. Параллельно с этим женщины отмечали у себя ухудшение самочувствия, в том числе быструю утомляемость, слабость, снижение работоспособности, головную боль либо головокружение, а также сонливость в течение дня. Подобная симптоматика характерна для проявления синдромов сидеропении и гипоксии на фоне общебелковой недостаточности и сокращении запасов железа в тканях, о чем изначально сообщают пониженные средние значения уровня ферритина сыворотки крови.
Весомую роль в эпидемиологии состояний дефицита железа в организме играют факторы риска, являющиеся провокаторами возникновения заболевания и/или его прогрессирования. Наряду с наиболее хорошо исследованными из них, связанными с образом жизни пациента (характер и режим питания, качество сна, физическая активность), существуют и недооцененные, например, влияние на развитие и течение ЖДА показателей психологического здоровья.
Субъективная оценка образа жизни (табл. 3) выявила, что 88,5% участниц с подтвержденной ЖДА затрудняется охарактеризовать качество собственного образа жизни в то время, как у женщин группы контроля этот показатель составил лишь 29,0%.
Таблица 3. Субъективная оценка образа жизни женщин групп исследования и контроля
| Группа | Характеристика образа жизни | p | ||
| здоровый образ жизни | нездоровый образ жизни | затрудняюсь ответить | ||
| Группа исследования, n (%) | 17 (4,4) | 28 (7,1) | 349 (88,5) | <0,001* |
| Группа контроля, n (%) | 256 (68,6) | 9 (2,4) | 108 (29,0) | |
Примечание. * — критерий χ2.
В рамках пищевой стратегии участников анкетирования исследовали степень приверженности рациональному питанию, его сбалансированность, кратность, злоупотребление углеводосодержащими продуктами, а также регулярность приема витаминов и биологически активных добавок для поддержки организма.
Каждая третья (34,0%) из 394 пациенток группы с подтвержденной ЖДА декларировала важность соблюдения принципов рационального питания, 63,5% признались в малой осведомленности о предмете опроса, но выразили готовность узнать больше (табл. 4).
Таблица 4. Приверженность рациональному питанию женщин групп исследования и контроля
| Группа | Следование принципам рационального питания | p | ||
| да, для меня это важно | нет, но я хотела бы знать | нет, меня это не интересует | ||
| Группа исследования, n (%) | 134 (34) | 250 (63,5) | 10 (2,5) | <0,001* |
| Группа контроля, n (%) | 277 (74,3) | 93 (24,9) | 3 (0,8) | |
Примечание. * — критерий χ2.
Анализ параметра кратности питания пациенток с ЖДА продемонстрировал приверженность трехразовому приему пищи в течение дня большинства опрошенных (66,2% или 261 человек); 25,9% (или 192 человека) питаются дважды в течение дня. Пять и более раз за тот же период едят 13 (3,3%) человек и 18 (4,6%) человек — четыре раза в день (4,6%, 2,7%, 7,0% и 85,7% женщин группы контроля соответственно), p<0,001.
Задачи по исследованию риска алиментарного дефицита железа обусловили расширение опроса за счет пунктов о полноценности питания и применяемых в рационе продуктах. Результаты следующие: 62,5% участниц признались в отсутствии знаний об оценке полноценности своего питания, одновременно отметив желание этому научиться. Абсолютно полноценным считают свой рацион 32,7% опрошенных, неполноценным — 4,3%, и лишь 0,5% продемонстрировали отсутствие навыков оценки, равно как и интереса к теме. Для сравнения: 76,4% женщин группы контроля заявляют о полноценности собственного питания, оставшиеся расценивают его как далекое от нормы (p<0,001).
Особое внимание авторами исследования уделено включению в рацион женщин животных белков — мяса и яиц, содержащих необходимые соотношения заменимых и незаменимых аминокислот. Доказано, что они являются наиболее близкими по составу к «идеальному» протеину, а также отличаются высокой степенью усвояемости (до 95—97%).
Результаты опроса показали, что большинство (74,1%) женщин с ЖДА употребляют мясо 1 раз в неделю и лишь 5,6% в этой группе едят мясные блюда ежедневно. У женщин группы контроля, напротив, эти показатели составляют 5,1 и 42,9% соответственно (табл. 5).
Таблица 5. Частота потребления мяса женщинами групп исследования и контроля
| Группа | Потребление мяса, раз в неделю | p | |||
| 0 | 0—1 | 1 —3 | Ежедневно | ||
| Группа исследования, n (%) | 9/2,3 | 292/74,1 | 71/18,0 | 22/5,6 | <0,001* |
| Группа контроля, n (%) | 8/2,1 | 19/5,1 | 186/49,9 | 160/42,9 | |
Примечание. * — критерий χ2.
Показательно, что лишь у 4,6% (18 человек из 394) женщин с железодефицитом в регулярный рацион питания введена печень говяжья. Одновременно 9,9% отметили редкое употребление данного продукта и 85,5% не используют его в своем меню (женщины группы контроля: 80,7% — употребляют регулярно, 14,2% — редко, 5,1% — не употребляют), p<0,001.
Оценка психологического состояния женщин обеих групп базировалась на их субъективном определении состояния семейной атмосферы, особенностях и видах стресс-ответов, качестве сна. Объективные данные получены в результате исследования уровня личностной и ситуативной тревожности.
Итоговый анализ выявил, что 51,5% женщин с подтвержденным дефицитом железа оценивают семейный микроклимат как неблагоприятный, а остальные участницы выборки — как положительный. Парадоксально противоположную картину проявил анализ данных, полученных от участниц группы контроля: 27,1 и 72,9% соответственно (p<0,001).
Психосоматический механизм, влияющий на развитие заболеваний, имеет ряд важных акцентов, базирующихся на сложившихся стереотипах реагирования на стрессовые ситуации. Исследованы 6 вариантов ответа респонденток. Выявлено, что 71,1% (280 пациенток) с ЖДА склонны к уединению, замкнутости, а также к сильным переживаниям; 21,3% (84 человека) выбрали пункт «расстраиваюсь, огорчаюсь и плачу»; 2,0% (8 женщин) — раздражаются и проявляют агрессию, вполовину меньшее количество участниц выборки дали ответ «Сильно нервничаю».
У женщин группы контроля наблюдалась иная картина. Спокойно реагируют на стресс 58,7% (или 219 человек). Однако ответы «расстраиваюсь, огорчаюсь и плачу», «раздражаюсь и проявляю агрессию» и «паникую» выбрало большее, чем в группе исследования, число респондентов: 118 (31,6%), 13 (3,5%) и 23 (6,2%) соответственно (p<0,001).
Подобное сопоставление позволяет сообщить о наличии у женщин взаимосвязи между навыками управления эмоциями и здоровьем. Женщины группы контроля не препятствуют накоплению напряженного психологического потенциала, выплескивая негативные чувства через раздражение и агрессию.
Ограниченная по времени эмоциональная реакция, как правило, не влечет отрицательных последствий для самочувствия. В то время как перманентное подавление негативных эмоций способно стать причиной дистресса, переводя «неотреагированное» в форму застойного возбуждения, способствуя возникновению тревожных расстройств. Присутствие дистрессовых проявлений у женщин обеих групп исследования подкреплено результатами шкалы оценки уровней тревожности Ч.Д. Спилбергера (в адаптации Ю.Л. Ханина).
Выявлено, что параметры ситуационной и личностной тревожности у пациенток с ЖДА оказались выше, чем у женщин группы контроля. По первому показателю медиана составила 52 (47; 57) балла у женщин группы исследования и 25 (22; 29) баллов — у женщин группы контроля, а по второму — 53 (46; 61) и 27 (26; 29) баллов соответственно. Между группами выявлено статистически значимое различие (p<0,001).
Скалькулированные результаты, основанные на данных шкалы интерпретации показателей (до 30 баллов — низкий уровень тревожности; 31—44 балла — умеренный; 45 и более — высокий), позволяют считать, что женщины группы исследования преимущественно характеризуются высоким уровнем тревожности, а женщины группы контроля — пониженным уровнем тревожности (табл. 6, 7).
Таблица 6. Статистическая характеристика ситуационной и личностной тревожности у женщин групп исследования и контроля
| Параметр | Группа исследования | Группа контроля | p |
| Ситуационная тревожность, баллы | 52 (47; 57) | 25 (22; 29) | <0,001* |
| Личностная тревожность, баллы | 53 (46; 61) | 27 (26; 29) | <0,001* |
Примечание. * — критерий U Манна—Уитни.
Таблица 7. Качественная оценка параметров личностной и ситуационной тревожности у женщин групп исследования и контроля
| Параметры | Группа исследования | Группа контроля | p |
| Степень ситуационной тревожности | <0,001* | ||
| низкая | 1 (0,3) | 310 (83,1) | |
| средняя | 51 (12,9) | 54 (14,5) | |
| высокая | 342 (86,8) | 9 (2,4) | |
| Степень личностной тревожности | <0,001* | ||
| низкая | — | 307 (82,3) | |
| средняя | 63 (16) | 56 (15) | |
| высокая | 331 (84) | 10 (2,7) |
Примечание. Данные представлены в виде абсолютных и относительных частот n (%). * — точный тест Фишера.
Поведенческие характеристики пациенток с высоким уровнем тревожности и подтвержденной ЖДА проявляются в перманентном беспокойстве, субъективном дискомфорте, напряженности, а также вегетативном возбуждении, граничащим с переходом в состояние тревожного расстройства. Данный факт подтвержден наличием у них соответствующей симптоматики, в том числе инсомнии — нарушения, при котором пациенты испытывают сложности с засыпанием, а также имеют дискретный характер сна.
Абсолютное большинство пациенток с ЖДА (95,9%) подтвердили жалобы на некачественный сон с частыми пробуждениями. Одновременно 99,7% из них указали на сложности с засыпанием. Вместе с тем одна из важнейших составляющих циркадных ритмов — время отхода ко сну; привычку отходить ко сну после 23.00 подтвердили 77,4% респондентов группы исследования, а после 00.00 — 12,4% (p<0,001). Большинство женщин группы контроля ответили, что практикуют отход ко сну не позднее 23.00 (табл. 8).
Таблица 8. Данные о качестве сна и времени отхода ко сну у женщин в группах исследования и контроля
| Характеристика сна | Группа исследования | Группа контроля | p |
| У Вас полноценный сон? | <0,001** | ||
| Крепкий, спокойный | 16 (4,1) | 351 (4,1) | |
| Поверхностный, часто просыпаюсь | 378 (95,9) | 22 (5,9) | |
| Вы легко засыпаете? | <0,001** | ||
| Легко | 1 (0,3) | 349 (93,6) | |
| Засыпаю с трудом, долго пытаюсь уснуть | 393 (99,7) | 24 (6,4) | |
| В котором часу Вы ложитесь спать? | <0,001* | ||
| Не позднее 23.00 | 40 (10,2) | 230 (61,6) | |
| С 23.00 до полуночи | 305 (77,4) | 126 (33,8) | |
| После полуночи | 49 (12,4) | 17 (4,6) | |
Примечание. Данные представлены в виде абсолютных и относительных частот n (%). * — критерий χ2, ** — точный тест Фишера.
Согласно базовой гипотезе представленного научно-практического исследования, состояние железодефицита коррелирует с психологическим здоровьем человека и его образом жизни, что, в свою очередь, находит отражение в биохимических параметрах крови.
Проведенное исследование показало, что ферритин является основным показателем запасов железа в тканях. Одновременно отмечается важность достаточного уровня общего белка в крови, поскольку метаболизм железа в организме невозможен без участия молекул протеинов.
Факторы для обобщенной линейной модели выбирали из следующих групп: демографические показатели (возраст, семейное положение), показатели тревожности (ситуационной и личностной), вредные привычки (курение, употребление алкоголя), характеристика сна (качество, легкость засыпания, время отхода ко сну), особенности питания (количество приемов пищи, употребление яиц и сахара). Результаты оценивания коэффициентов обобщенной линейной модели и их статистическая значимость приведены в табл. 9, 10.
Таблица 9. Оценки параметров обобщенной линейной модели уровня общего белка
| Параметр | Оценка | p |
| Семейное положение | ||
| Замужем | 0 | — |
| Не замужем | –0,056 | 0,855 |
| Разведена | –0,693 | 0,006 |
| Личностная тревожность | –0,011 | 0,343 |
| Ситуационная тревожность | –0,036 | 0,007 |
| Курение | ||
| Не курю | 0 | — |
| Курю | 0,407 | 0,064 |
| Алкоголь | ||
| Не употребляю | 0 | — |
| До 2 раз в месяц | –0,368 | 0,051 |
| До 1 раза в неделю | –0,206 | 0,535 |
| Более 1 раза в неделю | –0,882 | 0,451 |
| Вы легко засыпаете? | ||
| Легко | 0 | — |
| С трудом, долго пытаюсь заснуть | –2,219 | <0,001 |
| Качество сна | ||
| У меня крепкий, спокойный сон | 0 | — |
| У меня поверхностный сон, прерывистый | —1,603 | 0,001 |
| Время отхода ко сну | ||
| Не позднее 23.00 | 0 | — |
| С 23.00 до полуночи | –0,297 | 0,172 |
| После полуночи | –—0,618 | 0,083 |
| Употребление яиц | ||
| Не употребляю | 0 | — |
| До 1 раза в неделю | 1,384 | 0,039 |
| До 3 раз в неделю | 1,797 | 0,007 |
| 4 и более раз в неделю | 2,189 | 0,002 |
| Употребление сахара | ||
| Не употребляю | 0 | — |
| 1—2 раза в неделю | 0,522 | 0,088 |
| 3—4 раза в неделю | –0,181 | 0,612 |
| Ежедневно | –0,875 | 0,021 |
| Количество приемов пищи | ||
| 1—2 раза в день | 0 | — |
| 2—3 раза в день | 0,238 | 0,392 |
| 4 раза в день | 1,907 | <0,001 |
| Более 5 раз в день | 0,948 | 0,045 |
Таблица 10. Оценки параметров обобщенной линейной модели системы ферритин—общий белок
| Параметр | Оценка | p |
| Общий белок | 1,249 | <0,001 |
| Время отхода ко сну | ||
| Не позднее 23.00 | 0 | |
| С 23.00 до полуночи | –2,289 | <0,001 |
| После полуночи | –2,202 | 0,003 |
| Употребление говяжьей печени | ||
| Не употребляю | 0 | — |
| До 1 раза в месяц | 7,756 | <0,001 |
| До 1 раза в неделю | 1,054 | 0,648 |
| Редко | 4,482 | <0,001 |
| Употребление овощей, фруктов, свежей зелени | ||
| Не употребляю | 0 | — |
| До 1 раза в неделю | — | — |
| До 3 раз в неделю | 1,877 | <0,001 |
| Более 3 раз в неделю | 3,905 | <0,001 |
| Употребление мяса | ||
| Не употребляю | 0 | — |
| До 1 раза в неделю | –1,15 | 0,374 |
| До 3 раз в неделю | 2,11 | 0,1 |
| Ежедневно | 4,7 | <0,001 |
Как следует из табл. 9, статистически значимые ассоциации уровня общего белка отмечены для следующих факторов:
— у разведенных женщин отмечено статистически значимое снижение общего белка по сравнению с женщинами, состоящими в браке;
— ситуационная тревожность статистически значимо связана со снижением уровня общего белка;
— трудности засыпания статистически значимо негативно влияют на уровень общего белка;
— плохое качество сна статистически значимо связано со снижением уровня общего белка;
— употребление яиц способствует статистически значимому увеличению уровня общего белка;
— ежедневное употребление сахара способствует статистически значимому уменьшению уровня общего белка по отношению к полному отказу от сахара;
— частый прием пищи (более 4 раз в день) приводит к статистически значимому росту уровня общего белка по отношению к редким (1—2 раза в день) приемам пищи.
Данные табл. 10 позволяют утверждать, что статистически значимые ассоциации уровня ферритина и уровня общего белка отмечены для следующих факторов:
— у женщин, практикующих отход ко сну с 23.00 до полуночи и после полуночи, отмечено статистически значимое снижение уровня ферритина и белка по сравнению с показателями у женщин, которые ложатся спать до 23.00;
— употребление говяжьей печени способствует статистически значимому повышению уровня ферритина и общего белка;
— режим питания, обогащенный овощами, фруктами и свежей зеленью от 3 раз в неделю и более, статистически значимо положительно влияет на уровни ферритина и общего белка;
— ежедневное употребление мяса способствует статистически значимому увеличению уровня ферритина и общего белка по отношению к полному отказу от него.
Обсуждение
Таким образом, представленная гипотеза обрела статистически обоснованное подтверждение: концентрация ферритина в сыворотке крови имеет статистически значимую положительную связь (в предположении ее линейности) с уровнем общего белка в сыворотке крови и алиментарного дефицита железа, обусловленного малым поступлением в пищу мяса, содержащего гемовое железо, и овощей с негемовыми железосодержащими белками. Кроме того, статистически значимое негативное влияние на концентрацию ферритина в сыворотке крови имеет позднее время отхода ко сну.
Развивая тему, следует отметить, что на пониженное содержание общего белка сыворотки крови влияют, в том числе, состояние ситуационной тревожности у женщин, качество их сна и избыток пищи, содержащей углеводы. Полученные результаты исследования легли в основу когнитивно-поведенческой модели развития состояний железодефицита, представленной ниже (см. рисунок на цв. вклейке).
Когнитивно-поведенческая модель развития железодефицитных состояний.
Представленная схема основана на описании психосоматического механизма, объясняющего связь железодефицитных состояний со стрессовыми ситуациями. Триггером выступает стресс как один из модифицируемых факторов риска развития железодефицитных состояний. Реакция на него запускает цепочку патологических изменений, включающих возбуждение физиологического и психологического характера. Риск перевода «очага» возбуждения в категорию застойных, приводящих к состоянию тревожности, повышается при длительном возбуждающем воздействии. К классическим проявлениям расстройств тревожного спектра относятся инсомния, нарушения пищевого поведения и возникновение синдрома ночной еды. Иначе говоря, на фоне тревожных мыслей у женщины возникают бессонница и желание «заесть» стресс кондитерскими и хлебобулочными изделиями, жирным фастфудом.
В свою очередь сбои циркадных ритмов блокируют высвобождение ферментов, отвечающих за биосинтез аминокислот в печени в ночное время. Стартовое нарушение в процессе синтеза белков усугубляется алиментарным дефицитом белковой пищи вследствие нарушения пищевого поведения. Таким образом, в крови уменьшается количество общего белка, что замедляет синтез ферментов, участвующих в обменных реакциях, и как следствие — снижается всасывание железа, поскольку интернализация данного микроэлемента реализуется только в связке с молекулой протеина.
Сокращение тканевых запасов железа в прогрессирующем режиме приводит к ряду клинических проявлений железодефицитных состояний, включая синдромы гипосидероза и гипоксии. Опасность недостатка микроэлемента на данном этапе заключается в потенциальном риске возникновения ряда неврологических расстройств. К примеру, у пациентов с железодефицитом нередко диагностируется синдром беспокойных ног. Кроме того, клинически доказано, что длительный дефицит поступающего в организм железа провоцирует сбой в синтезе трансмиттеров — «спускового крючка» депрессивного аффекта. Это в свою очередь усиливает тревожность и замыкает этот порочный круг.
Заключение
Результаты исследования статистически значимо доказывают, что ситуации стресса, в которых пребывает женщина, запускают механизм колоссальных биохимических нарушений, в том числе выраженных сдвигов энзимогенного характера, что в свою очередь приводит к сбоям иммунитета и состоянию железодефицита.
Результаты изучения патогенного влияния дистресса на параметры латентного дефицита железа и анемии в целом, а также описание когнитивно-поведенческой модели позволили авторам исследования приступить к следующему шагу научной работы — созданию релевантной профилактической программы.
Участие авторов: концепция и дизайн исследования — А.В. Шулаев, Г.И. Чернобровкина; сбор и обработка материала — Г.И. Чернобровкина; статистическая обработка данных — Г.И. Чернобровкина; написание текста — А.В. Шулаев, Г.И. Чернобровкина; редактирование — Е.Ю. Абриталин.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
1Шкала оценки уровня реактивной и личностной тревожности. Автор Ч.Д. Спилбергер (в адаптации Ю.Л. Ханина). Ссылка активна на 10.07.22. https://www.nekrasovspb.ru/doc/18spilberg.pdf
2Е.В. Кочнева, М.В. Кралевска. Железодефицитные состояния и их экспресс-диагностика в повседневной клинической практике. Вопросы диетологии. 2017;7(2):58-63.