Нозогенные расстройства (нозогении/«вторичные психические расстройства») относятся к разделу провоцированных соматическими заболеваниями психических расстройств по классификации психосоматической патологии А.Б. Смулевича и соавт. [1]. Нозогении обусловлены психотравмирующим воздействием кожного заболевания, связанным с субъективно тяжелыми проявлениями болезни, социальной стигматизацией, ограничениями в бытовой и профессиональной деятельности. Для более полного отражения психосоматических соотношений кожной и психической патологии, отличающих психодерматологию от других профильных областей психосоматической медицины и предполагающих учет тяжести, а также нозологической принадлежности дерматозов, в настоящей работе нозогении обозначены как нозогенные психосоматические расстройства.

Распространенность нозогений в дерматологической клинике составляет в среднем 30—40%. Результаты мультицентрового международного исследования свидетельствуют о наличии клинически выраженной депрессии у 10,1% пациентов с кожными заболеваниями, тревоги — у 17,2% [2], что соотносится с данными U. Gieler и соавт. [3] по значительной представленности депрессии, тревоги или соматоформных реакций у рассматриваемого контингента больных. В то же время более 17% всех пациентов с дерматозами нуждаются в совместном лечении дерматолога и психиатра либо психотерапевта. Учитывая высокую обращаемость пациентов с коморбидными психосоматическими расстройствами к дерматологам, R. Christensen, M. Jafferany [4] предлагают включить в образовательные врачебные стандарты курс психодерматологии.

Установлено, что психосоматические соотношения при нозогениях, провоцированных дерматологической патологией, реализуются различными путями. Один из этих путей — формирование нозогении вследствие глобального стрессогенного воздействия кожного заболевания: выраженность проявлений дерматоза (острота возникновения высыпаний, их распространенность, тенденция к диссеминации и др.), субъективная тягостность симптоматики (зуд, жжение, мокнутие, стягивание кожи и др.), характер течения (хроническое с частыми экзацербациями, резистентность к терапии). Так, по данным R. Reszke, J. Szepietowski [5], наличие стойкого зуда у пациентов с хроническими дерматозами ассоциируется со снижением качества жизни, стигматизацией, ухудшением настроения, нарушением концентрации внимания, снижением либидо и аппетита, алекситимией. На обширной выборке взрослых пациентов с атопической экземой выявлена уязвимость к развитию депрессивных и тревожных нозогений, прямо коррелирующая с тяжестью кожного процесса [6]. У пациентов с красным плоским лишаем (КПЛ) отмечена корреляция тревоги и депрессии с зудом, болью, снижением физической и социальной активности, психологическим дистрессом [7, 8].

Коморбидность псориаза с депрессией достигает 33,7%, уровень тревоги у больных псориазом — 22,7% [9]. У пациентов с истинной акантолитической пузырчаткой (ИАП), выделяющейся среди других дерматозов наличием витальных нозогенных факторов — угроза летального исхода, тяжелой инвалидизации, — обнаружен целый ряд коморбидных психосоматических расстройств, прежде всего, провоцированные ИАП нозогенные депрессии [10].

Другой путь формирования нозогенных расстройств свидетельствует о преобладании психогенных факторов, базирующихся на аномалиях личности, в структуре которых независимо от типологической принадлежности выявляется акцентуация на сфере соматопсихики, которая при дерматозах (прежде всего, поражающих открытые участки кожи) проявляется кататимным комплексом совершенства/несовершенства собственного внешнего облика. При этом толерантность к стрессу соотносится с психологической составляющей конституционального предрасположения — восприятием образа тела (body image). Здесь роль ключевого триггера приобретает не тяжесть дерматоза, но субъективно значимая локализация высыпаний. По результатам крупного отечественного клинико-эпидемиологического исследования СИНТЕЗ [11], в дерматологической клинике при верифицированных дерматозах, ассоциированных с косметическим дефектом, накапливаются нозогенные расстройства с идеями утраты внешней привлекательности, что коррелирует с данными зарубежных исследований [12]. У пациентов с акне могут развиться вторичные психические расстройства независимо от тяжести состояния кожи. Даже легкая форма акне может быть связана со значительным психосоциальным дистрессом и снижением качества жизни [13]. Наряду с угревой болезнью, среди «косметически значимых» дерматозов для развития нозогенных реакций в психодерматологической литературе традиционно фигурируют себорейный дерматит, розацеа и витилиго [14]. Так, у ¹/₃ больных витилиго выявлены вторичные психические расстройства тревожно-ипохондрического круга, в ряде случаев послужившие поводом для госпитализации в дерматологический стационар [15].

Цель исследования — разработка клинической типологии нозогенных психосоматических расстройств у пациентов с кожными заболеваниями.

Материал и методы

На базе межклинического психосоматического отделения Клинического центра и Клиники кожных и венерических болезней им. В.А. Рахманова Сеченовского Университета с 2007 по 2022 г. обследованы 942 пациента (253 мужчин, 689 женщин, средний возраст 37,3±12,4 года) с нозогенными психосоматическими расстройствами при хронических дерматозах: КПЛ — 143 наблюдения; псориаз — 137; атопический дерматит (АтД) — 132; угревая болезнь (акне) — 118; розацеа — 115; экзема — 109; себорейный дерматит (себорея) — 88; витилиго — 52; истинная акантолитическая пузырчатка (ИАП) — 48.

Исследование соответствовало всем положениям Хельсинкской декларации и было одобрено локальным Этическим комитетом.

Критерии включения: пациенты с подтвержденным диагнозом одного из указанных выше кожных заболеваний; коморбидные нозогенные психосоматические расстройства, обусловленные стрессогенным влиянием дерматоза, наличие письменного информированного согласия пациента на участие в исследовании.

Критерии невключения: беременность, период лактации; пациенты с угрожающими жизни и инвалидизирующими заболеваниями, а также другими кожными заболеваниями. Состояния, при которых невозможно выполнить комплексное клиническое обследование: умственная отсталость, признаки органического поражения ЦНС, прогредиентная шизофрения с выраженными изменениями личности, острые психотические состояния, злоупотребление психоактивными веществами; злокачественные новообразования.

Применялись следующие методы исследования: клинико-дерматологический — проводился сотрудниками кафедры кожных и венерических болезней института клинической медицины ФГАОУ ВО «Первый МГМУ им. И.М. Сеченова» Минздрава России (Сеченовский Университет) с использованием универсальных шкал оценки дерматологического статуса: индекса клинических симптомов (ИКС)¹; опросника дерматологического индекса качества жизни (ДИКЖ) (A. Finlay, G. Khan, 1992); опросника выраженности зуда — Behavioral rating scores (BRS) (2002); психопатологический — предварительная оценка психосоматического статуса с использованием госпитальной шкалы тревоги и депрессии — The hospital Anxiety and Depression Scale (HADS) (A. Zigmond, R. Snaith, 1983) в соответствии с критериями включения/невключения; сбор субъективного и объективного анамнеза; клинический разбор с экспертной оценкой психосоматического статуса.

Статистический анализ результатов выполнен с использованием пакетов программ IBM SPSS Statistics 26. Нормальность распределения оценивалась с помощью критерия Колмогорова—Смирнова. В случае нормального распределения переменной дальнейшая обработка результатов проводилась с использованием параметрических методов. Данные представлены в виде M±σ, где M — среднее арифметическое, σ — среднее квадратичное отклонение. Количественные признаки, имеющие ненормальное распределение, представлены в виде Me [Q₁—Q₃], где Me — медиана, Q₁ и Q₃ — интерквартильный размах. Сравнение двух независимых групп при нормальном распределении проводили с помощью t-критерия Стьюдента (t), при ненормальном распределении применяли критерий Манна—Уитни. При сравнении более двух независимых групп использовался ранговый тест Краскела—Уоллиса с поправкой Бонферрони. Сравнение групп по номинальным признакам проводили в таблицах сопряженности с использованием критерия χ² Пирсона. Различия считали статистически значимыми при p<0,05.

Результаты

У пациентов с хроническими дерматозами нозогенные психосоматические расстройства были диагностированы по критериям МКБ-10 в рамках расстройств адаптации [F43.8] (n=465; 49,3%); ипохондрического расстройства [F45.2] (n=235; 24,9%); конституционально обусловленных и нажитых (ипохондрические развития) расстройств личности [F60] (n=118; 12,5%); шизотипического расстройства [F21] (n=65; 6,9%); рекуррентного депрессивного расстройства [F33] (n=59; 6,2%).

В ходе исследования были выделены две основные группы нозогений при хронических дерматозах ипохондрические и дисморфические.

Ипохондрические нозогенные расстройства (n=495; 52,5%): аберрантная (n=26; 2,7%) и маскированная (n=135; 14,3%) ипохондрия; депрессивно-ипохондрические нозогении (n=334; 35,4%). Независимо от тяжести кожного статуса у части пациентов отмечается парадоксальное отрицание (аберрантная ипохондрия) либо рациональное отношение к болезни с формированием преодолевающего стиля поведения (маскированная ипохондрия), тогда как депрессивно-ипохондрические нозогении клинически соотносятся с выраженностью массивных кожных поражений и зуда, в 59 (6,2% от общей выборки/17,6% от депрессивно-ипохондрических нозогений) случаях формируясь на базе коморбидного аффективного расстройства по типу «двойной» депрессии.

Дисморфические нозогенные расстройства (n=447; 47,4%), клинически сопоставимые с выделяемыми в отечественной литературе нозогенными реакциями с нарушением образа тела [16] и включающие экстернально (сенситивные; n=37; 3,9%); (социофобические; n=294; 31,2%) и интернально (ипохондрия красоты; n=116; 12,3%) ориентированные нозогении [17]. При экстернально ориентированных нозогениях косметический дефект оценивается пациентами с точки зрения восприятия окружающими в социальных ситуациях. При интернально ориентированных нозогениях выявляется озабоченность идеями устранения косметического дефекта для достижения «совершенной» внешности.

Ипохондрические нозогенные расстройства при хронических дерматозах

На фоне массивных распространенных высыпаний с зудом и болью, рецидивирующего характера течения заболевания, витальной угрозы, риска инвалидизирующих осложнений терапии у пациентов с аберрантной и маскированной ипохондрией [18] отмечаются лишь незначительно выраженные признаки социальной дезадаптации, тревоги и депрессии благодаря значимому преобладанию особого конституционального склада над выраженностью глобального стрессогенного влияния дерматоза в рамках соматоперцептивных акцентуаций [19].

Аберрантная ипохондрия (n=26; 2,7%). Преморбидные особенности пациентов с аберрантной ипохондрией преимущественно к аффективному и эксцентричному кластерам с дефицитарностью сознания телесного Я, нивелировкой проблем физического здоровья и лишенным эмоций восприятием крайне тяжелых (ИКС — 19 [17—22] баллов) проявлений дерматоза, с наличием в большей части случаев функциональных ограничений, зачастую требующих посторонней помощи. Суммарный балл ДИКЖ при этом составил всего 4 [2—8], HADS — 3±2,4 по подшкале тревоги и 2±1,2 по подшкале депрессии (отсутствие клинически значимой симптоматики). Больные не проявляли тревоги за свое здоровье, считая, что кожные проявления редуцируются самостоятельно, продолжали выполнять работу, связанную с травматизацией пораженных участков кожи, доболезненной нагрузкой на суставы и внутренние органы, игнорировали возможность летального исхода и инвалидизирующих осложнений дерматоза, гормональной и биологической терапии. У всех больных отмечалась также высокая толерантность к ассоциированным с поражением кожных покровов зуду (BRS — 2 [0—3] балла) и боли. Обращение за помощью к дерматологам происходило лишь по категоричному настоянию близких или работодателей. Без постороннего контроля пациенты не придерживались врачебных рекомендаций.

Маскированная ипохондрия (n=135; 14,3%) выявлялась преимущественно у пациентов с личностными аномалиями стенического полюса, включая эмоциональную отчужденность, перфекционизм, наряду с высокой толерантностью к психотравмирующим факторам и явлениям соматического неблагополучия. При тяжелых и среднетяжелых формах хронических дерматозов, несмотря на выраженность кожного процесса: ИКС — 16 [14—20] баллов, BRS — 4 [3—5] балла, пациенты включали лечебные мероприятия в привычный распорядок, четко соблюдали режим приема препаратов. Средние показатели ДИКЖ составили 8 [6—12] баллов (умеренное влияние на социальную адаптацию); HADS — 10±2,8 балла по подшкале тревоги (пограничные значения, свидетельствующие о наличии латентной тревоги) и 4±3,6 балла по подшкале депрессии.

Больных отличала толерантность к проявлениям кожного заболевания, они продолжали работать, сохраняя в большинстве случаев физическую активность. Причиной обращения к дерматологам выступали, как правило, не массивные поражения кожных покровов, но сопровождающие их и «нарушающие полноценное функционирование» зуд/боль/инсомния, а также неспособность справиться с ними самостоятельно. У части больных витилиго с весьма обширными пятнами дисхромии без соматогенных проявлений, несвойственных данному дерматозу, отмечалось парадоксальное бравирование массивным косметическим дефектом. За обследованием у специалистов пациенты обращались лишь по настоятельным просьбам близких, не считая кожное заболевание серьезной проблемой, однако, как и все пациенты с маскированной ипохондрией, прием назначенной терапии не нарушали и соблюдали врачебные рекомендации.

Депрессивно-ипохондрические нозогенные реакции (n=334; 35,4%)

У большинства пациентов степень выраженности нозогенных депрессивных расстройств коррелирует с обширной площадью поражения кожи при хронических дерматозах. Дерматологический статус характеризуется распространенными высыпаниями с выраженными островоспалительными изменениями в виде яркой гиперемии, отека, мокнутия, обильного шелушения, сопровождающимися выраженным зудом, жжением, стягиванием кожи. Регистрируются высокие средние суммы баллов как по дерматологическим индексам: ИКС — 17 [12—19] баллов; BRS — 5 [4—8] баллов, ДИКЖ — 21 [13—23] балл (выраженная социальная дезадаптация), так и по HADS (депрессия — 16±2,7 балла, тревога — 11±3,4 балла). Преморбидные особенности личности пациентов с депрессивными нозогениями в большинстве случаев представлены конституциональными аномалиями тревожного кластера со склонностью к формированию тревожно-ипохондрических реакций. Наряду с этим почти в ¹/₃ наблюдений выявлено наличие нейропатической соматоперцептивной акцентуации (гиперестезия в сфере телесной перцепции (психогенная эритема, гиперпатии, психалгии, псевдомигрени), врожденной неполноценности вегетативных функций (сосудистые кризы, головокружения, ортостатические обмороки, сердцебиения, гипергидроз), гипостения (повышенная утомляемость), сыгравшей определенную роль в механизме стрессогенной амплификации зуда, в частности на фоне глобального влияния пандемии новой коронавирусной инфекции.

Психопатологическая структура нозогенной депрессивной реакции определяется гипотимией, ассоциированной с тревожно-ипохондрической симптоматикой. Сниженное настроение с явлениями соматопсихической гиперестезии, плаксивостью, раздражительностью, нарушениями сна сочетается с внутренним напряжением, неопределенным беспокойством, гипертрофированными опасениями по поводу исхода заболевания, ипохондрическими фобиями (нозофобии, страх пожизненного уродства, осложнений кожного процесса системными заболеваниями, малигнизации высыпаний). Клиническую картину дополняют истералгии и соматовегетативные расстройства. Нозогения протекает по закономерностям психосоматического параллелизма: по мере угасания активности кожного процесса происходит полная редукция депрессивной симптоматики.

В 59 (6,2% от общей выборки/17,6% от всех нозогенных депрессий) случаях манифестация/экзацербация дерматоза сопровождается развитием депрессивной нозогенной реакции на фоне коморбидного аффективного расстройства по типу двойной депрессии. В клинической картине отмечаются подавленность, тоска, тревога, раздражительность, мысли о бесперспективности, суточный ритм с ухудшением самочувствия в утренние часы, нарушения сна, навязчивые размышления о кожном заболевании в контексте собственной неполноценности. По мере угасания активности кожного процесса происходит лишь частичная редукция депрессивной симптоматики.

Дисморфические нозогенные расстройства при хронических дерматозах (n=447; 47,4%)

Степень выраженности дисморфических (экстернально и интернально ориентированных) нозогенных расстройств в изученной выборке не соотносится с тяжестью кожного заболевания. На фоне умеренных и незначительных кожных поражений отмечаются выраженные признаки социальной дезадаптации, тревоги и депрессии, ассоциированные прежде всего с фактором косметического дефекта, а также с амплификацией либо соматизацией кожного зуда.

Экстернально ориентированные нозогенные расстройства

Сенситивные нозогенные реакции (n=37; 3,9%) развиваются при дерматозах, имеющих преимущественно фациальную локализацию и протекающих с умеренно выраженными воспалительными изменениями в виде элементов сыпи, покраснения, отека, шелушения, корок. Средние показатели ИКС составляют 10 [7—12] баллов, BRS — 2 [0—3] балла; ДИКЖ — 19 [1522] баллов, что свидетельствует о выраженной социальной дезадаптации; HADS: депрессия — 8±4,4 балла, тревога — 15±3,2 балла. По преморбидному складу преобладают сенситивные шизоиды, реже — личности астенического полюса тревожного кластера. Больных отличают замкнутость, дискомфорт в социальных ситуациях, боязливость, сознание собственной неполноценности, склонность к самоуничижению и ретенции психогенных комплексов. В клинической картине нозогении доминируют овладевающие представления, сопровождающиеся генерализованной тревогой, достигающей уровня сенситивных идей отношения, когда кожные поражения на лице расцениваются не просто как косметический недостаток, но и как дефект, неприятный для окружающих. Избегающее поведение имеет тотальный характер и затрагивает широкий круг социальных ситуаций с ограниченным репертуаром «камуфляжных» действий и крайне редким обращением за врачебной помощью.

Социофобические нозогенные реакции (n=294; 31,2%) оказались предпочтительны для дерматозов с локализацией высыпаний на открытых участках кожного покрова у лиц с конституциональным предрасположением, включающим сочетание демонстративных и обсессивных черт (инфантилизм, обостренная впечатлительность, склонность к подражанию, следованию моде, тревожность, страх опозориться). Клинически выраженная нозогенная реакция, верифицируемая показателями HADS (14±5,1 балла по шкале тревоги/6±3,4 балла по шкале депрессии) и высоким показателем ДИКЖ — 18 [13—22] баллов, отмечалась на фоне умеренной распространенности и тяжести кожного процесса (ИКС — 11 [6—13] баллов). При этом выраженность зуда по шкале BRS в среднем составила 3 [1—6] балла, что в ряде случаев указывает на его амплифицированную структуру, включающую психогенную «надстройку». Пациенты испытывали социальную тревогу с навязчивым страхом негативной оценки внешности окружающими с выраженным дискомфортом, нарастанием внутреннего напряжения, болезненным восприятием косметического дефекта, представлениями об утрате привлекательности и ситуационным избегающим поведением. Наряду с этим отмечались навязчивости повторного контроля: перепроверки в зеркале, назойливые просьбы о многократных заверениях близкими, что пациент выглядит «нормально», активные «камуфляжные» действия. Самодеструктивные действия с нанесением неглубоких экскориаций выявлялись у ¹/₃ больных (повреждения кожи были представлены типичными аутодеструкциями в доступных для расчесывания областях); большинство пациентов регулярно обращались к дерматологам и косметологам с целью проведения традиционных неинвазивных процедур по уходу за кожей (поверхностные пилинги, чистки).

Интернально ориентированные нозогенные расстройства

Ипохондрия красоты (n=116; 12,3%). Если экстернальные типы нозогений могут рассматриваться в свете представлений об «ипохондрии уродства», то содержание нозогенных расстройств по типу ипохондрии красоты опирается на противоположный комплекс представлений у пациентов с незначительными косметическими проявлениями дерматозов у сугубо рациональных, самоуверенных, с парциальным дефицитом эмпатии, нередко полностью посвятивших себя карьере личностей преимущественно нарциссического и шизоидного круга. Присущую им преморбидную акцентуацию отличает иррациональная забота о собственном внешнем облике, которому придается несоразмерное значение. Высокий средний показатель ДИКЖ (16 [13—18] баллов) и HADS по шкале тревоги (12±4,2 балла) резко контрастируют с легкой степенью тяжести кожного процесса (ИКС — 5 [2—9] баллов); HADS по шкале депрессии — 4±1,6 балла. Выраженность зуда по шкале BRS в среднем составила 2 [0—5] балла («умеренный зуд, раздражающий и причиняющий беспокойство»), что при незначительной площади поражения указывает на его преимущественно соматизированный характер в рамках нозогенной реакции. Ипохондрия красоты определяется аффективно заряженными сверхценными идеями несоответствия собственного облика идеалу безупречной внешности. Озабоченность внешним видом (в отличие от сенситивных и социофобических нозогений) имеет интернальную направленность, подчиняясь исключительно искаженной самооценке. На публике пациенты не испытывают выраженного дискомфорта и ограничения социальной активности. Борьба с незначительными (зачастую малозаметными) косметическими дефектами сопровождается настойчивым обращением к специалистам за проведением инвазивных процедур, бесконтрольным самолечением и аутодеструктивным поведением (локальные глубокие экскориации, чрезмерные инсоляции), парадоксально противоречащим стремлению к поддержанию идеального состояния кожи.

Соотношение выделенных типов нозогений с тяжестью дерматозов

В результате анализа тяжести проявлений дерматозов при двух указанных выше основных группах нозогений (ипохондрические и дисморфические) установлены следующие закономерности. При тяжелых формах дерматозов с преобладанием соматогенных и витальных факторов в структуре общего стрессогенного воздействия (обширные распространенные высыпания, частые рецидивы, боль, зуд, угроза жизни или инвалидизации) у пациентов изученной выборки выявляются преимущественно ипохондрические нозогенные расстройства (n=495; 52,5%). В свою очередь при дерматозах умеренной и легкой тяжести с преобладанием психогенных факторов стресса (высыпания на открытых участках, ассоциированные с косметическим дефектом) отмечаются дисморфические нозогенные расстройства (n=447; 47,4%).

При анализе социодемографических и психометрических показателей между двумя выделенными группами выявлены достоверные отличия. Отмечено достоверное преобладание у пациентов с легкими и умеренными формами дерматозов лиц женского пола, при этом пациенты из данной группы были достоверно моложе, нежели пациенты с тяжелыми формами дерматозов. Отличие в трудовом статусе между группами регистрировалось на уровне тенденции (0,05<p<0,1) с меньшей представленностью учащихся и неработающих без оформления инвалидности в группе нозогений при тяжелых формах дерматозов. В свою очередь при тяжелых формах дерматозов отмечалось определенное число инвалидов, которые отсутствовали в группе легких и среднетяжелых дерматозов. Анализ семейного статуса показал, что в группе легких и умеренных форм дерматозов преобладают лица никогда не вступавшие в брак, что может отражать, помимо возрастной разницы, свойственную им тенденцию к формированию социальной тревоги. Достоверность деления на представленные выше типы реакций подтверждается данными опросников. Так, усредненные значения ИКС и BRS были достоверно выше в группе пациентов с тяжелыми формами дерматозов; закономерным образом в этой группе существенно ниже был уровень качества жизни. Анализ психометрических параметров шкалы HADS в свою очередь продемонстрировал полярную тенденцию. Уровень депрессии был существенно выше в группе пациентов с нозогениями при тяжелых формах дерматозов, однако уровень тревоги был статистически достоверно выше в группе пациентов с нозогениями при легких и умеренных формах дерматозов (см. таблицу).

Сравнительные социодемографические и психометрические характеристики двух групп нозогений

Примечание. * — различия внутри группы, p<0,05; ** — различия между группами, p<0,05.

Валидность деления нозогений на представленные выше группы также подтверждается данными по количественному распределению пациентов среди изученных дерматологических нозологий (см. рисунок). В целом достоверно чаще в группе тяжелых форм дерматозов с ипохондрическими нозогениями фигурируют пузырчатка, псориаз, АтД и экзема; в группе умеренных и легких форм дерматозов с дисморфическими нозогениями — акне, розацеа, себорея и витилиго; по КПЛ достоверных отличий не выявлено за счет относительно равного соотношения тяжелых и умеренных клинических проявлений дерматоза у пациентов изученной выборки.

Количественное распределение пациентов по выделенным группам нозогений среди дерматологических нозологий.

* — p<0,05; левый столбец — нозогении при тяжелых формах дерматозов; правый столбец — нозогении при легких и умеренных формах дерматозов.

Таким образом, выделенные группы ипохондрических и дисморфических нозогенных расстройств обнаруживают не только значительную клиническую гетерогенность, создавая своеобразную палитру нозогенного спектра в структуре обширного психосоматического континуума, отличающего дерматологию от других областей психосоматической медицины, но и ассоциацию с тяжестью кожного процесса.

Заключение

Изученные психосоматические нозогенные расстройства в дерматологии подразделяются на две основные группы в зависимости от тяжести кожного заболевания: ипохондрические нозогении при тяжелых клинических формах дерматозов (тяжелые формы пузырчатки, псориаза, КПЛ, АтД , экземы) и дисморфические нозогении при объективно не тяжелых, но косметически значимых формах дерматозов (умеренная и легкая степень акне, розацеа, себорейного дерматита, витилиго). При этом выделенные основные группы клинически гетерогенны и включают различные типы нозогений, составляющих уникальный фрагмент нозогенного спектра в структуре обширного психодерматологического континуума. Наряду с выраженностью кожного процесса, доминирующее значение в формировании клинической картины нозогении, включая случаи парадоксальной диссоциации качества жизни с тяжестью дерматоза, амплификации и соматизации зуда, имеют преморбидная структура личности и соматоперцептивная акцентуация пациента, а также наличие коморбидного психического расстройства. Как показывает собственный многолетний клинический опыт, лечение пациентов с нозогениями может успешно проводиться в дерматологической клинике при консультативном участии психиатра и включает дифференцированное использование психотропных средств первого ряда в сочетании с психотерапией.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

¹ В связи с включением в исследование пациентов с различными дерматозами данная шкала использовалась в качестве интегрального параметра, характеризующего общую тяжесть кожного заболевания.