Изучение органических психических расстройств (ОПР) — важный аспект детско-подростковой психиатрии в связи с их высокой встречаемостью, частой коморбидностью с другими психическими нарушениями, негативным влиянием на социализацию и качество жизни больных. ОПР диагностируют у 10—47% детей, обратившихся за психиатрической помощью [1]. Так, в контингенте психоневрологического диспансера несовершеннолетние с этой патологией составляют до 40% [2—4], а в подростковых полустационарах — 34—40% [4, 5]. Непсихотические формы ОПР по распространенности занимают первое—второе место среди всех непсихотических расстройств у детей и подростков [6, 7]. Более 40% стационарно обследуемых допризывников приходится на долю лиц с ОПР [8]. Органические психические расстройства преобладают и в подростковой судебно-психиатрической практике [9, 10].
Лонгитудинальные исследования детей и подростков с ОПР вплоть до достижения ими взрослого возраста относительно редки, а сопоставление подобных катамнестических данных, полученных в разное время, проблематично из-за расхождения диагностических критериев, несопоставимости изученных выборок по клиническим, возрастным и социальным параметрам. К тому же в ранее проведенных клинико-катамнестических работах большее внимание уделялось органическим расстройствам, регистрируемым преимущественно у лиц мужского пола.
Вместе с тем изучения отдаленных этапов позволяет уточнить клиническую динамику расстройств, установить клинико-социальные исходы болезни, оценить эффективность проведенного лечения, определить возможности и проблемы адаптации обсуждаемого контингента больных по мере взросления.
З. Тржесоглава [11], проследив 40 подростков с «легкими дисфункциями мозга» (клинически сопоставимыми с рассматриваемыми в концепции «минимальной мозговой дисфункции», включавшими нарушения поведения и когнитивную недостаточность резидуально-органического генеза) вплоть до их совершеннолетия, выявила сохранение отдельных симптомов в период взрослости. Лучшую социальную приспособляемость наблюдали у пациентов с высоким интеллектом и хорошими внутрисемейными отношениями; худший социальный исход обнаружили у лиц с повышенной агрессивностью и психическими и социальными отягощениями в семье.
В.В. Вандыш-Бубко и соавт. [12] проследили 320 подростков мужского пола; 50% имели когнитивные нарушения, 12,5% — эпилептический синдром; 8,3% — церебрастенический; 12,5% — энурез, 12,5% — тики и гиперкинезы резидуально-органического генеза. При катамнестической оценке клиническое выздоровление отмечено у 18% больных, улучшение либо стабилизация состояния — у 64%, приблизительно в 20% наблюдений клиническое содержание ОПР сохранялось в прежнем объеме или утяжелялось, чему способствовало появление дополнительных органических вредностей. В то же время в половине случаев (в том числе и у лиц с положительной клинической динамикой) наблюдали усугубление социальной личностной деформации. Успешное социальное функционирование на этапе катамнеза реализовалось в случаях преобладания астенических, неврозоподобных расстройств, при отсутствии дополнительных экзогенных воздействий.
В 3-летнем наблюдении Г.Г. Буторина и Н.В. Калининой [13] 80 лиц мужского пола от 16 до 20 лет установлено, что средние сроки завершения формирования органического расстройства личности относятся к возрасту 16 лет, половина пациентов обнаруживают признаки эпилептоидной органической личности.
Представляет интерес исследование, проведенное М.Д. Хамзамулиной [14] на клинически однородной группе подростков. Автор обследовала 110 лиц мужского пола 16—18 лет, проходивших военно-психиатрическую экспертизу в связи с последствиями перенесенной более 1 года назад черепно-мозговой травмы (ЧМТ). У 68,2% из них отмечены признаки резидуально-органических психических расстройств. По итогам 2-летнего катамнестического наблюдения этих больных были определены три типа течения психических расстройств в отдаленном периоде ЧМТ: регредиентный (48%), ремиттирующий (41,3%) и прогредиентный (10,7%). Автором установлено, что ремиттирующий и прогредиентный типы динамики являются основой формирования девиантного поведения у подростков, причиной их социальной дезадаптации и снижения качества жизни.
Цель настоящего исследования — анализ клинико-социальных исходов ОПР, диагностированных в детско-подростковом возрасте, установление факторов, значимых для формирования клинической картины ОПР у лиц разного пола, выявление обстоятельств, определяющих отдаленную динамику ОПР и уровень социальной адаптации пациентов во взрослом возрасте.
Исследование является фрагментом большого невыборочного проспективного многолетнего прослеживания когорты психически больных, отобранной по рождению (с 1990 по 1992 г.), оказавшихся в поле зрения психиатров в детско-подростковом возрасте.
Материал и методы
Работа была проведена в отделе по изучению проблем подростковой психиатрии (руководитель — проф. Н.А. Мазаева) Научного центра психического здоровья (директор — проф. Т.П. Клюшник).
В исследование были включены больные 1990—1992 года рождения, у которых на протяжении детско-подросткового возраста по МКБ-10 диагностированы органические психические расстройства (рубрика F0). Исследование начиналось на базе психоневрологического диспансера (ПНД) № 21 Москвы. Позже, в связи с расформированием учреждения, пациентов распределили по двум диспансерам: ПНД № 23 и 13, в которых и проходило их дальнейшее катамнестическое прослеживание.
Работу проводили в 2 этапа: на 1-м этапе осуществляли первичный осмотр ребенка (подростка) при обращении к психиатру с последующим прослеживанием на протяжении несовершеннолетия до 17 лет 11 мес (1993—2007 гг.); на 2-м этапе проводили катамнестическое обследование после окончания подросткового периода с 18 до 23—25 лет (2008—2015 гг.). Общая длительность наблюдения была от 7,5 до 22 лет (в среднем 17,3±3,5 года).
Общее число больных 1990—1992 годов рождения, взятых под наблюдение (консультативное и диспансерное) в ПНД в детско-подростковом возрасте, составило 1205 человек; среди которых было 917 (76%) мальчиков и 288 (24%) девочек (соотношение 3:1). Из них с ОПР оказались 527 (44%) человек — 452 мальчика и 75 девочек (соотношение 6:1).
По ходу исследования из него выбыли 29 больных (в связи с переездом, невозможностью сбора катамнестических данных). До завершающего этапа дошли 498 человек — 431 мужчина и 67 женщин, которые достигли возраста от 23 до 25 лет (средний возраст 24,5±0,8 года).
Основное число прослеженных случаев составили непсихотические психические расстройства (табл. 1),
На первичный прием к психиатру в связи с ОПР попадали дети и подростки, направляемые, как правило, неврологами, педиатрами, по причине психических расстройств, появившихся вследствие экзогенного воздействия (травматического, инфекционного, сосудистого). Клинически такие расстройства проявлялись задержками психического развития, нарушениями поведения, психоорганическим, церебрастеническим синдромами, неврозоподобными и соматоформными расстройствами, тиками, заиканием, «термоневрозами», т. е. их структура была весьма полиморфной.
По МКБ-10 диагностическая представленность непсихотических ОПР была следующей: 223 (42,3%) больных были отнесены к рубрике F06.8 (неврозоподобные и психопатоподобные расстройства); 112 (21,3%) — F06.6 (астенические), 110 (20,8%) — F07 (расстройства личности), 34 (6,5%) — F06.7 (легкие когнитивные); 6 (1,1%) — F06.3 (аффективные расстройства). Помимо этого, за помощью к психиатру обратились 38 (7,2%) больных эпилепсией, в состоянии которых фиксировались требовавшие коррекции психические расстройства (астенические, нарушения поведения, личностные аномалии, явления эпилептической деменции и другие).
Из коморбидных хронических соматических расстройств у наблюдавшихся нами пациентов наиболее частыми были ожирение, патология зрения, желудочно-кишечного тракта и почек. Они имели место у трети больных; коморбидные неврологические расстройства — вегетососудистая дистония, головные боли напряжения, пирамидная недостаточность, остаточные явления детского церебрального паралича и др. — у четверти пациентов.
В исследовании были использованы клинико-психопатологический и катамнестический методы исследования, а также экспериментально-психологические и инструментальные методы. Степень тяжести клинической картины на каждом из этапов прослеживания оценивали по шкале общего клинического впечатления (CGI-S), уровень интеллектуальных нарушений — методиками Векслера и Равена. Для ранжирования дезадаптированных больных по уровню социального функционирования в подростковом и взрослом возрасте использовали «Карту регистрации социальных навыков и умений подростков, страдающих хроническими психическими расстройствами» [15] и «Опросник для оценки социального функционирования и качества жизни психически больных» [16].
Статистическую обработку данных, вычисление средних показателей (М), стандартных отклонений (σ) проводили с использованием статистических функций программы Excel.
Результаты
Клинико-социальная характеристика больных в начале наблюдения
Возраст детей на момент первичного приема у детского психиатра варьировал от 2 лет 9 мес до 15 лет 6 мес (средний возраст 8,2±3,4 года). Больные с установленным впоследствии диагнозом органического расстройства личности обращались примерно на год раньше (в среднем в 7,3±3,7 года), чем наблюдавшиеся с другими ОПР (неврозоподобными, астеническими, когнитивными) (8,8±2,9 года). Еще раньше (средний возраст 6,1±2,8 года) и приближенно к моменту появления первых судорожных состояний в поле зрения психиатра оказывались пациенты с психическими расстройствами вследствие эпилепсии.
Распределение больных по диагнозу и полу ко времени завершения 1-го этапа исследования отражено в табл. 1.
Наиболее распространенными синдромами в структуре ОПР являлись церебрастенический — 112 (21,3%) наблюдений, психопатоподобный — 106 (20,1%), неврозоподобный — 96 (18,2%), эпилептиформный — 38 (7,2%). В 1/3 случаев — 172 (32,6%) имело место сочетание нескольких синдромов.
Число обратившихся к психиатру по поводу ОПР мальчиков в 6 раз превышало число девочек. Наибольшую долю мальчиков наблюдали в связи с неврозоподобными, психопатоподобными и сложной структуры непсихотическими расстройствами (все они относились к рубрике F06.8). Среди мальчиков такие расстройства встречались в 44,7% случаев, среди девочек доля таковых составляла лишь 28%. У мальчиков чаще (20,6%), чем у девочек (14,7%), фиксировались личностные расстройства. Соотносимые доли мальчиков (21%) и девочек (17,3%) были среди обратившихся с астенической симптоматикой (F06.6). Эпилепсию констатировали у 22,7% от всех обратившихся девочек и только у 4,7% обратившихся мальчиков; подобное соотношение наблюдали и при легком когнитивном расстройстве: 13,3% девочек и лишь 5,3% мальчиков. Таким образом, в синдромальном оформлении ОПР, по поводу которых несовершеннолетние наблюдались в ПНД, были выявлены гендерные различия. Они заключались в том, что среди мальчиков чаще, чем среди девочек, фиксировались полиморфные (неврозо-, психопатоподобные и сложной структуры) и личностные непсихотические расстройства. Среди девочек доля наблюдавшихся по причине легких когнитивных нарушений и психических расстройств, обусловленных эпилепсией, значительно превышала долю наблюдавшихся с такими расстройствами мальчиков.
В половине случаев — 261 (49,5%) наблюдение отмечено сочетание разных факторов, которые могли играть роль в генезе ОПР: ранние органические воздействия комбинировались с иными экзогенными вредностями (ЧМТ, тяжелые инфекционные заболевания, судорожные состояния). У 219 (41,6%) больных в анамнезе зарегистрированы только ранние (пре-, интра- и постнатальные) вредности. Травматические повреждения мозга стали непосредственной причиной расстройств лишь у 5 (0,9%) больных; повторные эпилептические приступы у 38 (7,2%), перенесенные инфекции — у 4 (0,8%), подростковый инсульт (в 13 лет) у 1 (0,2%).
Семейная отягощенность психической патологией была выявлена у 324 (61,5%) пациентов, в трети случаев она носила полиморфный характер. Алкоголизм и иные виды зависимостей у родственников первой и второй степеней родства обнаружены у 183 (35%) больных; личностная патология — у 68 (13%); эпилепсия — у 32 (6%), умственная отсталость и задержки развития — у 12 (2%). Родственники 29 (5,5%) пробандов имели генетические заболевания, наблюдались психиатрами с невыясненным диагнозом, страдали шизофренией, аффективными нарушениями. Проживали с асоциальными родителями 53 (10%) ребенка.
Временной интервал между воздействием органического фактора и первичным обращением к психиатру в целом по группе составил 4,7±3 года, наиболее коротким он был в случаях травматического, эпилептического, постинсультного генеза ОПР — 1,5±1,4 года. Возраст на момент первичного осмотра психиатром при ОПР отражен на рис. 1, на
Все больные в детстве хотя бы однократно проходили курсовое медикаментозное лечение, носившее, как правило, комплексный характер. Терапия препаратами ноотропного, сосудистого, дегидратационного, нейротрофического действия сочеталась с приемом седативных и психотропных средств (нейролептики, антидепрессанты, транквилизаторы). Выбор лекарств был обусловлен не только клинической картиной состояния, но и возрастными ограничениями на использование тех или иных средств. Разнообразие динамики ОПР диктовало различную продолжительность и периодичность курсов терапии.
Наиболее востребованными ноотропными препаратами являлись умеренно активизирующие ГАМКергические: пантогам, пикамилон, фенибут; нейропептидные средства (кортексин, церебролизин), глутаматергические (глицин). При наличии внутричерепной гипертензии назначались курсы мочегонных средств: триампур, ацетазоламид (диакарб). Препаратами выбора при терапии аффективных, тревожно-фобических расстройств являлись серотонинергические антидепрессанты, разрешенные к применению в детско-подростковом возрасте (флувоксамин, сертралин), ввиду их хорошей переносимости и эффективности. В качестве корректоров поведения при личностных расстройствах применялись нейролептические средства (хлорпротиксен, тиаприд, перициазин, тиоридазин).
В стационары были госпитализированы 16% больных, в детских санаториях психоневрологического профиля лечились 42 (8%) пациента.
Наряду с медикаментозной коррекцией помощь больным при необходимости включала логопедическое, дефектологическое, психологическое сопровождение. Его осуществляли на базе образовательных и медико-социальных учреждений. Коррекционные детские сады (логопедические, психоневрологические) посещали 79 (15%) детей. На протяжении школьного возраста в щадящих условиях обучались 198 (38%) человек (пребывали в коррекционных классах и школах; имели один свободный день в неделю; обучались индивидуально, в экстернате, на семейном обучении). Психологическую помощь в условиях школ, детских поликлиник, социально-психологических городских служб получили 102 (19%) ребенка. Лишь одна пациентка с безремиссионным течением эпилепсии, эпилептической деменцией (интеллектуальным развитием на уровне тяжелой умственной отсталости), отсутствием речи никогда не посещала школу, воспитывалась дома.
Трансформация диагноза на протяжении несовершеннолетия
При первичном обращении у 42 (8,4%) больных из 527 имела место гиподиагностика ОПР: расстройства развития (F8) — 18 больных; расстройства, начинающиеся в детском возрасте (F9) — 8; умственная отсталость (F7) — 8; невротические расстройства (F4) — 4, расстройства личности (F6) — 2, аффективные расстройства (F3) — 2.
Реже имела место гипердиагностика ОПР — в 28 из 1205 наблюдений. Причем в 24 случаях в последующем диагноз претерпевал изменения в сторону более тяжелых психических нарушений: шизофрении и шизотипического расстройства (F20, F21) в 9 наблюдениях, умственной отсталости (F7) у 8 больных; расстройств личности (F6) у 7. В 4 случаях первичная диагностика ОПР в дальнейшем была скорректирована в пользу невротических (F4) — 1 наблюдение, аффективных (F3) — 1 и начинающихся в детстве расстройств (F9) — 2.
Социальная адаптация подростков с ОПР к концу 1-го этапа исследования (17 лет 11 мес)
Детьми-инвалидами вследствие ОПР из всех включенных в исследование (527 больных) были признаны только 18 (3,4%) человек (10 мальчиков и 8 девочек). Причинами инвалидности послужили психические расстройства вследствие эпилепсии — у 11 человек и неэпилептические органические расстройства личности — 4 человека. Органические непсихотические расстройства неэпилептического генеза стали причиной оформления социального пособия в 3 наблюдениях. Ни в одной из диагностических рубрик не обнаружено весомых количественных различий между инвалидами разного пола (возможно, из-за малого числа соответствующих наблюдений) (табл. 2).
Возраст детей к моменту первичного установления инвалидности значительно варьировал (от 1 года до 15 лет) и зависел как от момента воздействия травмирующего фактора, так и от тяжести органического поражения мозга, его прогредиентности (в частности, при эпилепсии).
На протяжении детства 9 инвалидов обучались в коррекционных школах по вспомогательной программе, 1 — по программе для слабовидящих. 6 детей находились на индивидуальном обучении в массовых школах. Лишь 1 больная — инвалид детства с благоприятным течением эпилепсии, закончила массовую школу в обычном режиме. Еще 1 больная с резистентной к терапии эпилепсией вследствие тяжести состояния не посещала никакого детского учреждения.
На рис. 2 приведены
Худшие показатели развития повседневных навыков зарегистрированы у инвалидов, перенесших тяжелое органическое поражение мозга, повлекшее выраженное либо умеренное нарушение интеллекта, двигательные нарушения.
Социальная адаптация подростков с ОПР, не имевших инвалидности, была нарушена мало, зачастую она снижалась временно под влиянием внешней ситуации. Так, дети с рано формировавшейся легкой когнитивной недостаточностью испытывали значительные трудности в начале школьного обучения, однако после коррекции образовательного маршрута, организации психолого-педагогического сопровождения ситуация нормализовалась. У больных, наблюдавшихся в связи с церебрастеническими, неврозоподобными жалобами, также зарегистрированы обусловленные клинической динамикой заболевания периоды снижения адаптационных возможностей. Правильно подобранное лечение и педагогическая коррекция способствовали улучшению состояния. Хуже адаптировались в социуме подростки с расстройствами личности, психоорганическим синдромом. Помимо отклоняющегося от нормы поведения, способствовавшего конфликтности отношений с близкими, одноклассниками и учителями, пациенты испытывали затруднения в формировании образовательных навыков по причине когнитивных нарушений, пониженной целеустремленности, несформированного целеполагания.
Все неинвалидизированные больные обучались в школе, 182 (34,3%) пациента прибегали к щадящему обучению на срок от полугода и длительнее.
Клинико-социальная характеристика больных по достижении взрослого возраста (23—25 лет)
До 23—25 лет были прослежены 498 пациентов (431 мужчина и 67 женщин). Лишь 88 (17,7%) из них во взрослом возрасте продолжали наблюдаться и посещать психиатра. У 410 (82,3%) человек динамика ОПР оказалась регредиентной, вплоть до полной компенсации психического состояния, что было подтверждено катамнестическими осмотрами, в том числе комиссионными (при проведении стационарных и амбулаторных экспертиз на предмет службы в армии, получения различных справок), карты этих лиц находились в архиве.
На момент катамнеза лучшие клинико-социальные исходы были констатированы у больных, наблюдавшихся в детстве в связи с астеническими и неврозоподобными расстройствами; худший — у пациентов, в состоянии которых в детстве фиксировались психопатоподобные нарушения, психоорганический синдром, когнитивное снижение. Благоприятному исходу органических расстройств способствовало отсутствие повторных органических вредностей, получение на протяжении детства этапной длительной медико-социальной помощи.
Все 410 человек с регредиентной динамикой ОПР на момент катамнеза закончили общую среднюю школу. В дальнейшем 32% получили среднее профессиональное, 11% — высшее образование и работали по специальности; 16% продолжали обучение в вузах; 27% занимались неквалифицированным трудом; 14% не имели регулярной трудовой занятости (в том числе находились в отпуске по уходу за детьми, обходились временными заработками без официального трудоустройства и др.).
Из 498, прослеженных к моменту катамнеза, 88 (17,7%) продолжали получать лечение у психиатра, в том числе 18 были инвалидами. Из 70 не имевших инвалидности 43 человека наблюдались и получали терапию по поводу ОПР. Посещали психиатра 27 человек в связи с развившимися расстройствами настроения, невротическими, реактивными образованиями, при этом ОПР, хотя и сохранялись в редуцированном виде, трактовались как «фоновые».
Все 70 пациентов с ОПР, не имевших инвалидности, но продолжавших наблюдаться психиатрами, закончили 9 классов общеобразовательной школы. Среднее профессиональное образование получили 39%, 3% — высшее образование и трудились по специальности; 4% продолжали обучение в вузах; 21% занимали неквалифицированные рабочие места; 33% оказались не трудоустроены по разным причинам. Таким образом, их адаптация во взрослом возрасте оказалась заметно хуже, чем у лиц с регредиентной динамикой ОПР.
Относительно показателя инвалидности выявлено, что практически все дети-инвалиды во взрослом возрасте остались нетрудоспособными. Инвалидность II группы была определена у 14 из них; I и III групп — у 2 и 2 соответственно. Лишь 1 больная с ремиссией эпилептических приступов, успешно трудоустроившаяся, была признана трудоспособной. Только 1 пациенту с углублением когнитивного дефекта вследствие эпилепсии инвалидность назначена впервые в молодом взрослом возрасте (в 18,5 года). Диагностическое и половозрастное распределение инвалидов вследствие ОПР во взрослом возрасте представлено в таблице (см. табл. 2).
Уровень образования оставшихся инвалидами во взрослом возрасте представлен следующим образом: не получил образования 1 человек, закончили только вспомогательную школу 3; вспомогательную школу и 2-годичный колледж — 6; имели среднее специальное образование 7, получил высшее образование 1 человек.
В момент катамнеза 3 человека посещали колледж, 14 находились дома. Трудоустроился лишь 1 взрослый инвалид III группы (уборщиком), второй — инвалид III группы, получивший высшее образование в частном вузе, трудоустроиться не смог, довольствовался лишь эпизодическими заработками. Все 18 инвалидов проживали в родительских семьях или с опекунами; никто из них не состоял в браке. Значительно снижали возможности социальной адаптации совершеннолетних инвалидов такие факторы, как низкий интеллект (достигавший степени умеренной, тяжелой, глубокой умственной отсталости), безремиссионное течение эпилепсии, декомпенсированный психопатоподобный синдром, микстовые состояния, представленные сочетанием органических расстройств с эндоформными либо с лекарственной зависимостью.
Согласно модифицированному сокращенному варианту «Опросника для оценки социального функционирования и качества жизни психически больных» [16] (рис. 3),
Обсуждение
ОПР — один из наиболее распространенных видов патологии, регистрируемой в детско-подростковой психиатрической практике. В контингенте ПНД более 40% зарегистрированных составляют несовершеннолетние с ОПР, среди которых значительно преобладают наблюдающиеся по поводу непсихотических форм болезни — неврозоподобных, астенических, психопатоподобных и личностных расстройств. Несмотря на то что подобные нарушения можно отнести к достаточно рано и адекватно диагностируемым, промежуток между воздействием органической вредности и первичным осмотром психиатра может составлять несколько лет (исключение ОПР травматического, эпилептического, постинсультного генеза). Выявляемость резидуально-органических ОПР (как и умственной отсталости) исчерпывается в пубертатном возрасте, в отличие от расстройств шизофренического спектра [17, 18].
Обращает на себя внимание значительное преобладание мальчиков в контингенте прослеженных нами лиц с ОПР (в литературе сообщается лишь об усредненно двукратном превышении числа мужчин над числом женщин среди этих больных [1]), что возможно продиктовано спецификой работы амбулаторной службы (решение вопросов призыва в армию). Повышенная заболеваемость ОПР у мальчиков может быть обусловлена их более высокой чувствительностью к органическим вредностям в интранатальном периоде, так как мальчики рождаются с бо́льшими антропометрическими показателями, чем девочки; повышенной уязвимостью мужских плодов к экзогенным воздействиям в силу генетически заложенных особенностей. Синдромальное оформление ОПР отличается у лиц разного пола. Мальчики преимущественно наблюдаются в связи с неврозо-, психопатоподобными и личностными расстройствами, девочки чаще мальчиков — по поводу легких когнитивных нарушений и психических расстройств, обусловленных эпилепсией.
Исходы ОПР, обусловленных ранними вредностями, как правило, благоприятны, динамика состояния — регредиентная: в исследованном контингенте в 82% случаев ОПР компенсировались к моменту совершеннолетия. Синдромальная структура состояния на протяжении многих лет редко претерпевает кардинальные видоизменения. Личностные расстройства оформляются в полной мере к пубертатному возрасту. Грубые личностные расстройства и значительное когнитивное снижение (деменция), в том числе вследствие эпилепсии, посттравматического и сосудистого генеза, являются основными причинами пожизненной инвалидности.
Инвалидность в связи с ОПР в детстве не столь значительна, как при иных хронических психических заболеваниях, но весьма стабильна. Ее оформление происходит в среднем позднее, чем при детской шизофрении, умственной отсталости [17, 18], однако в случаях остро возникающих воздействий (по причине травмы, инсульта, тяжелой эпилепсии) максимально приближено к моменту начала болезни. Наблюдающиеся в ПНД девочки страдают менее благоприятными формами расстройств, процент инвалидизации среди них 5-кратно превышает этот параметр у противоположного пола.
В целом для клинико-социального прогноза существенное значение имеет характер органической вредности, клиническое оформление и структура психопатологического синдрома. Лучший социальный исход и больший процент компенсации состояния отмечен у наблюдавшихся в детстве в связи с органическим эмоционально-лабильным расстройством, неврозоподобными расстройствами; худший — у лиц с психопатоподобными расстройствами, психоорганическим синдромом, снижением интеллекта, безремиссионным течением пароксизмальных состояний, микстовыми формами болезни. Менее адаптированы, чем пациенты с регредиентной динамикой ОПР, лица с хроническим течением расстройств, продолжающие наблюдаться у взрослых психиатров. Они зачастую достигают невысокого уровня образования, имеют меньше возможностей для благополучного стабильного трудоустройства. Инвалиды вследствие ОПР остаются нетрудоспособными в период молодой взрослости, их круг общения узок, взаимоотношения с окружающими конфликтные или своеобразные (симбиотические, гиперпротективные со стороны родителей).
Ввиду ранней верифицикации ОПР, редкого их видоизменения на протяжении наблюдения представляется возможным раннее начало адекватной терапии и ее качественное проведение. При верно спланированной медикаментозной коррекции, щадящем обучении, отсутствии повторных органических вредностей даже у пациентов со среднетяжелыми и тяжелыми расстройствами имеется заметная положительная динамика. В основной массе они являются перспективным для лечебно-реабилитационной помощи контингентом.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
*e-mail: olga-zhuravleva1@yandex.ru