По данным ВОЗ, на момент 2019 г. каждый 8-й житель планеты (всего 970 млн) страдал тем или иным психическим расстройством. В связи с возникшей пандемией новой коронавирусной инфекции в 2020 г. увеличилось количество тревожных (26%) и депрессивных (28%) расстройств. Различные исследования, проведенные в период пандемии COVID-19 в Китае, США, Германии, Великобритании, также показали рост депрессивных (16,5—33,7%), тревожных (25,5—31,9%) расстройств, увеличение уровня стресса (29—44%). Помимо этого, респонденты указывали на нарушение сна (18,2%), особенно работники здравоохранения (23,6%), появление суицидальных мыслей (10,7%), а также обострение зависимостей, например алкоголизма (13,3%) [1—5].
До сих пор сложно ответить на вопрос, насколько существенную роль играет сам вирус SARS-CoV-2 в развитии психических расстройств. Так, участники исследования, переболевшие COVID-19, за которыми после их выздоровления наблюдали в течение 6 мес, отмечали появление тревоги и депрессии (23%), а также нарушения сна (26%) [6]. С этим согласуется результат новозеландского исследования, которое показало, что высокий рост проблем с психическим здоровьем в большей степени был характерен для пиковых месяцев пандемии, однако рост также имел место и в остальных месяцах на фоне снижения инфицирования и ослабления социальных ограничений [7]. Межполовая распространенность психических расстройств в некоторых исследованиях не различалась [2], а в других была показана большая частота тревоги и депрессии у женщин (p<0,05) [8, 9]. В некоторых случаях беспокойство по поводу боязни заразиться коронавирусной инфекцией приводило к развитию дисфункциональной тревоги [10]. Термин, обозначающий данное состояние, был предложен в 2020 г. и получил название «коронафобия» [11, 12].
Значимо больше (p<0,001), по данным исследования, проведенного в Китае, заболеваемость возросла у участников моложе 35 лет [2], в то время как результаты исследования, проведенного в США, указывали на большую распространенность и выраженность депрессии, тревоги и стресса среди участников старших возрастов [13]. Важно отметить, что чрезмерная озабоченность состоянием здоровья влияет на повышенный риск развития психических расстройств, симптомы которых и отмечают респонденты, однако такие данные не сопоставимы с данными реальной клинической заболеваемости, которая является значительно более низкой [14].
Цель исследования — анализ тенденции общей и первичной заболеваемости психическими расстройствами и расстройствами поведения (ПРиРП), в том числе вызванными употреблением психоактивных веществ (УПВ), среди различных возрастных групп в период пандемии COVID-19 в Пензенской области.
Материал и методы
Используемые для исследования данные были получены из статистической отчетности №12 (сведения о количестве заболеваний, зарегистрированных у пациентов, проживающих в районе обслуживания медицинской организации) по Пензенской области. Сведения об общей (распространенность по данным обращаемости), и первичной (впервые в жизни установленный диагноз) заболеваемости ПРиРП представлены по строке 6.0 формы (коды F01, F03—F99 по МКБ-10). Также брались аналогичные сведения по ПРиРП с УПВ по строке 6.1 формы (коды F10—F19 по МКБ-10). Показатели заболеваемости детским аутизмом, атипичным аутизмом, синдромом Ретта, дезинтегративными расстройствами детского возраста (коды F84.0-3 по МКБ-10) по строке 6.2 отдельно не рассматривались, но входили в суммарный показатель зарегистрированных психических расстройств и расстройств поведения по строке 6.0. Данные представлены в виде расчета на 100 тыс. человек за временной интервал с 2015 по 2022 г., где период с 2015 по 2019 г. был контрольным, а с 2020 по 2022 г. — пандемийным. В исследование включалась заболеваемость у детей (0—14 лет), подростков (15—17 лет), взрослых (старше 18 лет). Помимо этого, отдельно рассматривались люди старше трудоспособного возраста (с 55 лет у женщин и с 60 лет у мужчин), кроме отчетности за 2021 г.
Статистическая обработка результатов проводилась с использованием пакета программ Microsoft Office 2019. Проводилось прогнозирование заболеваемости на 2023—2025 гг. Также для определения характера тенденции заболеваемости использовались логарифмическая линия тренда и коэффициент аппроксимации (детерминации) R2, который определяет ее надежность. Чем ближе данный коэффициент к 1, тем лучше логарифмическая линия тренда соответствует данным, отражающим погодовую заболеваемость. Оценка значимости результатов проводилась с использованием параметрических методов (t-критерий), при пороговом значении p<0,05. Результаты заболеваемости представлены на 100 тыс. человек.
Результаты
Анализ заболеваемости ПРиРП, в том числе ПРиРП с УПВ, у детей показал отсутствие межгодовых значимых изменений результатов, даже между первым и последним выборочным годом. Однако модель была высокодетерминирована при общей заболеваемости ПРиРП (R2=0,93; p=0,000), в то время как при первичной заболеваемости детерминация не наблюдалась (R2=0,49; p=0,217) из-за роста случаев с 2020 (367,5) по 2022 (437,2) г. Также умеренная детерминация обнаруживается при первичной заболеваемости ПРиРП с УПВ (R2=0,79; p=0,019) (табл. 1, 2).
У подростков значимые изменения обнаруживались между общей заболеваемостью ПРиРП с УПВ в 2015 (1627,9) и 2022 (86,5) гг. (p=0,042). При этом коэффициент аппроксимации для общей (R2=0,85; p=0,007) и первичной (R2=0,93; p=0,000) заболеваемости ПРиРП, как и для общей (R2=0,92; p=0,001) и первичной (R2=0,90; p=0,002) заболеваемости ПРиРП с УПВ, имел высокую значимость (табл. 1, 2).
Таблица 1. Значимые межгодовые изменения (p<0,05) отчетных показателей общей и первичной заболеваемости ПРиРП, а также ПРиРП с УПВ
| Строка, вид заболеваемости | Временной промежуток | Заболеваемость, на 100 тыс. человек |
| Подростки (15—17 лет) | ||
| 6.1, общая | 2015/2022 | 1627,9/86,5 |
| Взрослые (старше 18 лет) | ||
| 6.0, общая | 2017/2018 | 5717,7/5378,7 |
| 6.0, первичная | 2018/2019 | 5379,7/4954,6 |
| 6.0, общая | 2019/2020 | 4954,6/4575,8 |
| 6.0, общая | 2015/2022 | 5830,5/4523,9 |
| 6.0, первичная | 2015/2022 | 929,6/413,9 |
| 6.1, общая | 2015/2022 | 2518,9/1616,2 |
| 6.1, первичная | 2015/2022 | 458,6/145,5 |
| Старше трудоспособного возраста (с 55 лет у женщин и с 60 лет у мужчин) | ||
| 6.0, первичная | 2015/2022 | 3379/1561 |
| Суммарно | ||
| 6.0, общая | 2017/2018 | 5253,1/4951,2 |
| 6.0, общая | 2018/2019 | 4951,2/4592,2 |
| 6.0, общая | 2019/2020 | 4592,2/4252,7 |
| 6.0, общая | 2015/2022 | 5413,3/4214,3 |
| 6.0, первичная | 2015/2022 | 867,4/415,1 |
| 6.1, общая | 2015/2022 | 2136,2/1331,6 |
| 6.1, первичная | 2015/2022 | 401,9/120,9 |
Таблица 2. Значение коэффициента аппроксимации для логарифмической линии тренда за период с 2015 по 2022 г.
| Строка, вид заболеваемости | Коэффициент аппроксимации R2 | p |
| Дети (до 14 лет) | ||
| 6.0, общая | 0,93 | 0,0008 |
| 6.0, первичная | 0,49 | 0,2177 |
| 6.1, общая | 0,70 | 0,5322 |
| 6.1, первичная | 0,79 | 0,0196 |
| Подростки (15—17 лет) | ||
| 6.0, общая | 0,85 | 0,0075 |
| 6.0, первичная | 0,93 | 0,0008 |
| 6.1, общая | 0,92 | 0,0012 |
| 6.1, первичная | 0,90 | 0,0023 |
| Взрослые (старше 18 лет) | ||
| 6.0, общая | 0,82 | 0,0126 |
| 6.0, первичная | 0,88 | 0,0039 |
| 6.1, общая | 0,91 | 0,0017 |
| 6.1, первичная | 0,93 | 0,0008 |
| Старше трудоспособного возраста (с 55 лет у женщин и с 60 лет у мужчин) | ||
| 6.0, общая | 0,38 | 0,4004 |
| 6.0, первичная | 0,81 | 0,0272 |
| 6.1, общая | 0,27 | 0,5581 |
| 6.1, первичная | 0,73 | 0,0625 |
| Суммарно | ||
| 6.0, общая | 0,81 | 0,0272 |
| 6.0, первичная | 0,87 | 0,0108 |
| 6.1, общая | 0,90 | 0,0057 |
| 6.1, первичная | 0,94 | 0,0016 |
Самой значительной возрастной группой по заболеваемости ПРиРП (5164,4 случая на 100 тыс. человек) и ПРиРП с УПВ (632,2 случая на 100 тыс. человек) являлось взрослое население старше 18 лет, которое включало и население старше трудоспособного возраста, чьи результаты практически совпадали с суммарными областными показателями.
Общая заболеваемость ПРиРП у взрослых снижалась в период 2017—2018 (p=0,009), 2018—2019 (p=0,001) и 2019—2020 (p=0,004) гг., что также демонстрирует результат сравнения 2015 г. с 2022 г. (p=0,000). Снижение определялось при анализе первичной заболеваемости ПРиРП в 2022 г. по сравнению с 2015 г. (p<0,001), а также при анализе общей (p<0,001) и первичной (p=0,020) заболеваемости ПРиРП с УПВ (см. табл. 1).
Умеренная детерминация была характерная для общей заболеваемости ПРиРП (R2=0,82; p=0,012). Для первичной заболеваемости ПРиРП (R2=0,88; p=0,003), а также для общей (R2=0,91; p=0,001) и первичной (R2=0,93; p<0,001) заболеваемости ПРиРП с УПВ она была сильнее (см. табл. 2, рис. 1, 2).
Рис. 1. Общая и первичная заболеваемость ПРиРП среди населения старше 18 лет в 2015—2022 гг. с прогнозом на 2023—2025 гг. (на 100 тыс. человек).
Черная сплошная линия — общая заболеваемость, черная прерывистая линия — прогноз общей заболеваемости, серая сплошная линия — первичная заболеваемость, серая прерывистая линия — прогноз первичной заболеваемости (здесь и на рис. 2). Значимые изменения общей заболеваемости: 2017—2018 (p<0,01), 2018—2019 (p<0,01), 2019—2020 (p<0,001), 2015—2022 (p<0,001) гг., R2=0,82 (p=0,0126). Значимые изменения первичной заболеваемости: 2015—2022 (p<0,001) гг., R2=0,88 (p=0,0039).
Рис. 2. Общая и первичная заболеваемость ПРиРП с УПВ населения старше 18 лет в 2015—2022 гг. с прогнозом на 2023—2025 гг. (на 100 тыс. человек).
Значимые изменения общей заболеваемости: 2015—2022 гг. (p<0,001), R2=0,91 (p=0,0017). Значимые изменения первичной заболеваемости: 2015—2022 гг. (p<0,05), R2=0,93 (p=0,0008).
В популяции старше трудоспособного возраста значимые изменения наблюдались только в снижении первичной заболеваемости ПРиРП в 2022 г. (430,4) по сравнению с 2015 г. (892,3) (p=0,046). Первичная заболеваемость ПРиРП имела значимую детерминацию (R2=0,81; p=0,027). При этом снижение детерминации общей заболеваемости ПРиРП (R2=0,38; p=0,400) было обусловлено незначимым повышением случаев с 2015 (5132,5) по 2017 (5336,3) г., как и в случае с общей заболеваемостью ПРиРП с УПВ (R2=0,27; p=0,558), где незначимый рост наблюдался с 2016 (906,8) по 2018 (1088,8) г. и с 2020 (971,6) по 2022 (1007,8) г. (см. табл. 1, 2).
Общая заболеваемость ПРиРП среди всего населения, так же, как и у взрослого населения старше 18 лет, была значима и снижалась в период 2017—2018 (p=0,011), 2018—2019 (p=0,002), 2019—2020 (p=0,004) гг., что демонстрирует сопоставление случаев между 2015 и 2022 гг. (p<0,001). Первичная заболеваемость ПРиРП с 2015 по 2022 г. снижалась (p<0,001). Также снижалась общая (p<0,001) и первичная (p=0,022) заболеваемость ПРиРП с УПВ. Как при ПРиРП, так и при ПРиРП с УПВ во всех выборках модель была умеренно и высокодетерминирована (см. табл. 1, 2).
Прогноз на 2023—2025 гг. по заболеваемости ПРиРП и ПРиРП с УПВ во всех выборках демонстрировал тенденцию к снижению, кроме общей заболеваемости ПРиРП с УПВ в популяции старше трудоспособного возраста, где имелась тенденция к небольшому росту случаев в 2025 г. (1072,0) по сравнению с 2022 г. (1007,8).
Обсуждение
Распространенность психических заболеваний является достаточно стабильным показателем. Данная особенность проявляется отсутствием в большинстве выборок значимых межгодовых изменений, а также достаточно высокой детерминацией. Снижение общей заболеваемости ПРиРП, наблюдаемое в период 2017—2018, 2018—2019, 2019—2020 гг., отсутствует в последующих периодах. Таким образом, появление нехарактерных результатов может говорить о том, что пандемия COVID-19 действительно повлияла на рост психических заболеваний, что, однако, проявилось лишь тенденцией к их уменьшению, которое было характерно не только для периода 2020—2022 гг. По результатам других исследований, на сегодняшний день также не обнаружено значимых изменений, указывающих на увеличение психических расстройств в популяции [14]. На неспецифичную заболеваемость ПРиРП и ПРиРП с УПВ указывают результаты другого британского исследования, показавшего, что при госпитализации от COVID-19 у пациентов значительно возрастает риск развития нервно-психических расстройств, однако он равен риску их развития у пациентов, госпитализированных с другими тяжелыми респираторными заболеваниями [15].
Помимо общих возрастных изменений, были обнаружены отдельные групповые особенности. Низкая детерминированность из-за увеличения первичной заболеваемости ПРиРП у детей за период 2020—2022 гг. требует особого внимания. У подростков подобные изменения не наблюдались. По данным метаанализа, депрессивные и тревожные расстройства были характерны как для детей, так и для подростков и встречались в 2 раза чаще, чем до пандемии [16], что не в полной мере согласуется с полученными нами результатами.
Низкая детерминация также характерна для взрослых старше трудоспособного возраста. В особенности выделяется положительный прогноз на рост общей заболеваемости ПРиРП с УПВ, хотя сам рост не являлся значимым, что требует дальнейшего наблюдения.
Заболеваемость ПРиРП с УПВ, по данным литературы, имела особенности. Среди людей, употребляющих алкоголь (как пример распространенного психоактивного вещества), его потребление в большей степени снизилось (p<0,05), также снизилась частота его эпизодического употребления в больших количествах (p<0,05). В то же время у активно употребляющих алкоголь до пандемии усилилась тенденция к его употреблению [17]. Однако данные другого метаанализа хоть и указывают на как увеличение, так и снижение употребления алкоголя в разных странах, но не являются значимыми (величина эффекта по Каппа Коэну =–0,01) [18].
Преимуществом проведенного исследования является анализ общей и первичной заболеваемости, основанный на данных, представленных за несколько лет до пандемии COVID-19, а также во время ее разгара и затихания, которые способны отобразить значимые произошедшие изменения. Недостатком исследования является неоднородность выборки пациентов, поскольку анализировалась общая отчетность, что делает невозможным идентификацию нозологических и половых особенностей.
Заключение
Значимого влияния пандемии на рост общей и первичной заболеваемости ПРиРП, в том числе вызванных приемом психоактивных веществ, не обнаружилось. Однако можно говорить о том, что с 2020 г. темпы снижения количества психических заболеваний среди взрослого населения замедлились. Также необходимо наблюдение за изменениями тенденции среди детей и взрослых старше трудоспособного возраста, так как для них характерно повышение первичной заболеваемости ПРиРП, особенно за пандемийный период, и общей заболеваемости ПРиРП с УПВ соответственно. Отсюда становится актуальным дальнейшее выяснение факторов риска, а также разработка специфических профилактических и реабилитационных мероприятий для пациентов данных групп.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.